От автора:
«Я таки осилил первую часть своей книги. Вторая выйдет позже, так как в последнее время совсем мало времени да и такие вещи делаются по вдохновению. За главного героя я взял себя — зачем пересказывать какие-то слухи — Петя слышал, что Дима сказал… Книга написана без соплей, по военному. Я не даю оценочных суждений, я просто рассказываю о событиях украино-российской войны — о одном из самых тяжелых её эпизодов — битва за Дебальцево, а так же с чего начинался мой путь. Я не хочу уменьшить роль других подразделений, которые тоже принимали участие в обороне плацдарма — их там было около сорока, я пишу про своё подразделение
Первая часть посвящена началу войны и охватывает летне-зимнюю кампанию. Вторая часть будет про относительно спокойное Луганское направление, где мы стояли весной-летом-осенью 2015-го года, а так же про то, как живётся ветеранам на гражданке после войны. С чем сталкиваются и как решают проблемы»
=====================================================================
З чого починати? Напевно з самого початку.
Я йду по полю. Десь далеко чутні постріли. Навколо тиша. Літо, спекотно. Трава торкається мого тіла. Чутно, як летить бджола. Я йду і бачу поодинокий будинок посеред поля. Я йду, йду. Заходжу туди і бачу мертві тіла. Смертельна тиша. Десь на кухні капає вода з під крану. І раптом вибух! Будівля руйнується, мою грудь придавлює плита і я починаю задихатися
Я прокидаюся у своєму ліжку і перше питання: “Що це було?” І бачу, що я сплю на спині, а у мене на грудях лежить моя кішка — тому так важко було дихати. Такі сни мені сняться дуже рідко. Але, якщо це відбувається — то я знаю, що вони віщі сни. Я, сбиваючи подих, та покрившись холодним потом, взяв свою домашню тварину на руки, та підійшов до вікна. Була шоста година ранку… Місто починало жити своїм життям. Але якийсь страх закрався в мою душу. Я передчував щось дуже страшне. Ще ніколи в житті війна не була такою близькою… Спрацював будильник — я аж підскочив — час збиратися на роботу…
Навесні 9-го травня 2014-го року були фактично захоплені адмніністрції Донцька та Луганскька. Одного вечора я прийшов з роботи, подивився новини і зрозумів, що все: точка невозврату пройдена. Це війна. Я почав з’ясовувати, де в Києві можна пройти військовий вишкіл. Всезнаючий дядюшка Гугл мені підказав, що військові збори резервістів проводять в селі Капітанівка. Я зв’язався з організаторами та навіть не розмірковуючи вирушив до них
Село Капітанівка. Українська резервна армія. Сюди приходили ті, хто не міг сидіти на дивані. Весняного ранку я вирушив до них. Я це все тримав в таємниці від своїх близьких, щоб вони не нервувалися. Мене проінструктували по телефону, що з собою брати, яку одежу. Я взяв свій старенький камуфляж, зимові чоботи, які не було жаль “убити”, та поїхав. З метро “Житомирська” до полігону прямувала маршрутка. Добрався я відносно швидко, а ось пошуки самого табору у мене зайняли деякий час. В той день все якось не складалося: був доволі сильний дощ. Коли я приїхав, мене чекали залізні ворота. Я зателефонував організатору і сказав, що я вже під дверима. Ворота відчинили, ми привіталися і так розпочалося моє перше довійськове навчання. А якщо точніше — повтор армійської практики. Всі, хто прибули на збори спочатку повинні були дві доби попрацювати на волонтерці. Всі все розуміли, так як інструктори теж люди. Гроші з нас брали тільки за набої — тут ніяких питань. Спочатку мені дали лопату, та я прибирав землю біля воріт, щоб вони їх не чіпали. Потім з хлопцями ми зайнялися дровами для нашої похідної кухні. Дощ йшов цілий день і якось настрою не було ніякого. Небо було затягнуто сірими тучами і це все пригнічувало мене. Потім я помітив хлопців, яких вже тренували. Вони були в розгрузках, хтось в броніках, але, напевно, 2-го класу, зі зброєю в руках (масо-габаритний макет). І вони для мене були такі круті на той момент! А я ще працював на кухні. Так минув перший день. Годували нас класно, ніхто не жалівся та й на що жалітися? Так проминули дві доби волонтерки і потім організатори, записавши наші дані та номера телефонів, сказали нам: “Тепер чекайте, коли ми наберемо групу на сбори”
Я все розумію: не буде інструктор працювати заради однієї людини
Пройшов десь тиждень. Я вже, навіть, розчарувався і не чекав ніякого дзвінка. І тут — о, щастя — мені зателефонували!. Бути завтра у формі чи у сопртивному одязі, мати з собою берці, або спортивне взуття, бажано каремат та спальник. Сбори на три доби з но Урааа! Ось воно!!! Я збирався, наче з дівчиною на побачення — такий був настрій класний! Мене покликали!
Сумбурний ранок, травень 2014-го року, на Сході України вже вирує війна. Я збираюся на сбори. Спортивна сумка, мильнорильне, шкарпетки на три доби. Знову маршрутка. Метрополітен, метро “Житомирська”. Вже більш знайомий маршрут. Я якой переймаюся трохи”. Штовханина у маршрутці, запахи поту і ось я у селі “Капітанівка”
Ми снідаємо. І починаються тернування. Тренінг тривав три доби. Були присутні інструктори із рукопашного бою, медик, тактика. Все було чудову організовано
День перший. Після сніданку ми пішли на дерев’яні лавки, які були облаштовані біля вогнища. Там нас, ще зовсім зелених, вводили в курс. Спочатку була теорія — це логічно. Потім почалася вогнева підготовка. І тут приїздить 5-й чи там який, канал. Журналісти. Мені кажуть: зараз будуть стрільби у нас ну і нас трохи познімають. А у мене все тремтить, я кажу: “Мені соромно казати, але я забувся, як автомат розкладати/складати”. Мені показали. Ну так — я це востаннє робив ще 15 років потому. Ось воно — відсутність зборів резевістів. Наслідки. Ну то такє. Мені показали на масо-габаритному макеті, я потренувався. А тут заходить дівчина журналіст і у мене інтервїю бере, наче я якийсь справний вояка. А я не знаю що казати. Но, якось слова сами посипалися та руки почали робити та стріляти (потім вже нам надали бойову зброю — АК-47 7,62). Я за 15 років після армії перший раз розклав та склав автомат Калашнікова та почав стріляти з нього. І це прискорило моє навчання, бо якось було соромно перед дівчиною-журналістом спасувати. Ну якось так
Далі — приїхали дві дуже вродливі журналістки з Італії. Вони знімали наші збори. Я навіть спромогся, чи як там, взяти у одній з них номер телефону. Через перекладача. Але потім зрозумів: навіщо?? Я ж італійської мови не знаю. Та і навіщо я ій…
Весь наш вишкіл тривав три доби. Теорія — практика. Теорія — практика. Рукопашний бій, тактика, медицина. Зрозуміло, що за три доби з людини неможливо зробити вправного вояку, але багато чого у мене відклалося у мозку та особисто мені знадобилося на війні. Останній день наших зборів наш інструктор по рукопашці познайомив нас з багатьма українськими книжками, про існування яких я навіть не здогадувався. Я йому щиро вдячний
Ми зібралися, стали і всі заспівали Гімн України. Повну версію. І це було так круто!
І так класно було, коли останній вечір зборів ми сиділи на лавочках, горіло багаття і ми всі ділилися враженнями від зборів і розмовляли про Україну. Але якийсь жах підкрадався у мою душу…
А потім… А потім сталося те, що сталося
Як я потрапив на війну? По повістці. Потрапив у третю хвилю часткової мобілізації, отже себе героєм не вважаю, так як я, по суті, не є добровольцем. Я просто виконував свій Конституційний обов’язок. Був звичайний літній день липня 2014-го року від Різдва Христова. Перша повістка прийшла мені ще в березні. Військовий комісаріат просто з’ясовував, чи є я взагалі живий, чи мешкаю я за цією адресою. За часів Януковича армія знищувалася, як і картотека призовників. Потім відмінили призов на строкову військову службу — для мене це було дивно і страшно. Приходжу я у військовий комісаріат. Такого ажіотажу я там не бачив з часів своєї строкової служби, коли проходив медкомісію. Сама комісія зайняла три дні. Стандартний огляд по типу: “Скарги на здоров’я є?”. Немає. От і добре. Дрібні скарги були, але я спеціально їх не озвучував лікарям, боявся, що не попаду на війну. Сиджу у військовому комісаріаті, бачу оті сірі стіни. Це все так нагадувало сірий совок: зелені, страшні коридори, тьотєчки в білих халатах, яки періодично випорхували з кабінету в кабінет, специфічний запах. Я в своєму житті ніколи не бачив стільки людей у цьому закладі, коли все життя його жахалися всі чоловіки. Ніколи не забуду картину, коли я сидів на прийомі у головного лікаря , а переді мною сидить чоловік, якому років п’ятдесят. Лікар йому каже: “У вас тиск підвищений”. На що чоловік бадьоро відповідає: “То просто спека. Я здоровий”. Я такого не бачив ніколи. Потім настала моя черга. Відверто кажучи, я трохи переймався. Головний лікар зробив висновок, що я придатний до військової служби під час часткової мобілізації.
Ура!
Ви не уявляєте, як я був радий. Можливо це для когось дико, але я пишався тим, що мені випала доля захищати свою країну. У той момент я нагадував наївного підлітка, я телефонував знайомим, родичам, друзям. Хтось не розумів мого прагнення. Але тоді, крокуючи вулицями Києва з “зеленим квитком” на війну я був самою щасливою людиною на світі. Тоді я навіть не усвідомлював, що мені належить пережити в майбутньому…
З початку мене оприділили у 12-й БТРО (Батальон територіальної оборони). Але з-за того, що я, чекаючи днів зо десять, так і не дочекався відправки, бо не було замовлень на бійців моєї військової спеціальності, почав “штурмувати” військовий комісаріат. Я їх так задовбав, що таки мені подзвонили і сказали: приходь завтра о п’ятнадцятій, побалакаємо. На дворі було друге серпня 2014-го року. Мені запропонували увійти до складу 128-ї окремої гірсько-піхотної бригади. Мені щось там розповідали, я тільки кивав макитрою. Я погодився. Мені було байдуже, у складі якого підрозділу захищати Україну. Ну і мені кажуть: “Чекаємо тебе завтра у чотирнадцятій годині для відправки”
Що я думав у той день? Купа думок роїлося в голові. Якось не вірилося, що це все відбуваєтся зі мною. Я не хотів вірити що на нас напала країна, яку багато хто з нас вважали “братнім народом”. Різні думки і страх. Але ще тоді страх був десь у глибині свідомості
Третє липня 2014-го року. Зібрав я сумку. Купив саме необхідне: аптечку, мильно-рильне, трохи поїсти. Попрощався зі своїми домашніми тваринами — дві чорні кішки, зі своєю бабусею. Я так це зробив якось: “Ну, пока!”. По типу зараз повернуся. Я тоді ще не усвідомлював, що я повернуся не скоро, а де хто не дочекається мене зовсім. За мною зачинили двері та я поїхав. На дворі було спекотне літо 2014-го. У військовому комісаріаті нас було не багато, чоловік п’ятнадцять. Хтось був з дружинами, дітьми. Веселощі, жарти, пісні. Ще не було розуміння того, що попереду нас чекає щось страшне. Але у глибині душі такі думки десь були. Просто не хотілося про це думати.
У військовий комісаріат прибули чотирнадцятій годині. Відправки дочекалися лише у сімнадцятій годині — чекали, поки працівники закладу оформлять документи. Потім нас вишикували, перевірили наявність людей по списку та ми сіли у машину. Маленька “Газєль”. Зчеплення майже не працює, тісно, спекотно. Але не сумно. Привезли нас на станцію “Петрівка-товарна”. Це був, вибачте мене за мою французьку — пиздець: стоїть ешелон, перед нами — таможені термінали, купа ментів. Привезли, як зеків. Багатьох це обурило. Ось воно, відношення держави до захисників Вітчизни! Чесно кажучи, настрій було трохи зіпсовано. Я казав і ще раз кажу: хто хоче втекти — є прокуратура. Навіщо цей цирк? Як на то пішло — це АТО і це співробітникі міліції та силових структур, які проїбали вторгнення, повинні були їхати замість нас. Але — нехай кожен відповідає за себе сам і за свої вчинки
Трохи поспілкувавшись з хлопцями на платформі я з’ясував, що в ешелоні сім вагонів, їдуть хлопці з Києва, області та частково з Чернігова. Сіли у вагони. Потім ще чекали десь годину, поки менєвровий локомотив ЧМЕЗ відтягнув наш потяг на основний шлях, де нам підчепили магістральний локомотив ВЛ-80. Наші вагони, у яких нас везли — це якісь списані плацкартні вагони радянських часів. Ну чесно — я таких вагонів не бачив. Але — болт на це — ми їхали захищати державу, ане прямували на Ібіцу
Вирушили ми зі станції “Петрівка” десь о сьомій годині вечора. З гаслами — “Путін — хуйло!”, “Україна — понад усе!” та “Смерть ворогам!” . Це був такий драйв, коли всім потягом це скандували. Люди на пероні були в шоці )) Вони думали, якісь божевільні їдуть))) Але це було так класно!!!! І це було в перший і останній раз з цим колективом
========================================================================
Дорога до Мукачєво
Так сумно було, Чорт. Мені не вірилося, що на нашу землю прийшла війна і я з побратимами їду захищати свою країну. , навіть сльози виступипли з очей. Мені соромно про це писати. Як там — чоловіки не плачуть. Ми жартували, співали пісні, але кожен у глибині душі розумів: у такому складі ми їдемо перший та останній раз у житті. Бо на війни помирають люди і ми не всі повернемося. Я гнав ці думки, за вікном пролітали мальовничі краєвиди нашої рідної України, але сум почав поїдати душу вже тоді. Це були добрі, відверті люди. Люди, до яких можна повернутися спиною. Ось чому я досі не можу адаптуватися у цивільному житті. На війні просто — тут свої, там — ворог. У цивільному житті мене зрадили багато людей, які були друзями. Яких я вважав друзями. З-за моєї позиції стосовно війни вони тепер мені не друзі. Але, може це і добре. Війна вскриває все лайно
Десь у десятій годині ранку ми були у Львові. А потім… Яка краса була потім, коли наш потяг прямував Закарпаттям через тонелі )) Просто око раділо. Яка ж гарна наша Україна!
У Мукачєво прибули десь у тринадцятій годині. Розташування частини дислокується не далеко від вокзалу. Приїхали. Чесно кажучи, я не уявляв, які будуть відносини у нас з офіцерами
Вишикували нас на плацу. Почали щось розповідати, але всі втомлені. До самого вечора просиділи на вулиці в очікуванні того, куди нас розподілять. Усі рвалися в піхоту та в розвідку. Але, як з’ясувалося, всіх фізично не можуть взяти в мехбат. Тому частина потрапила в так звані “не бойові” підрозділи. Особисто я потрапив у ремонтну роту. Це з-за моєї технічної освіти. Як я був обурений. Звертався з цього приводу, навіть, то комбрига. Ну, якось не солідно. Таке у мене було уявлення. Але — маємо, що маємо.
Ми довго сиділи у актовому залі, де офіцери розглядали наші особисті справи та розподіляли нас по підрозділах. Тягнулися довгі часи очікування
Десь у дві години ночі того ж дня, точніше, наступного, мені видали речове майно. Це було: якась форма радянських часів, кірзові берці, шкарпетки, армійські труси і саме головне — бляха! Латунна бляха, у кого з радянською зіркою, у кого — з Українським тризубом. В принципі, особисто я розумів, в якому стані знаходилися Збройні Сили на початок україно-російської війни, тому претензій не мав. Не за для того я сюди приїхав.
Ніч. Привели мене в казарму. Місць на всіх не вистачало, тому нас розташували у навчальному центрі. Залізні ліжка. Матраси з сіна. Так, з сіна. Бо ніхто ніколи не розраховува на мобілізацію. Дякую, що такі матраци були
Перший ранок. Підйом. Такого жорсткого підйому, як на строковій службі не було. Мені видали казанок. Я ж, наївна людина. Іду з усіма на сніданок. Настає моя черга. Я відкриваю свій казанок, а там… А там шар солідолу! )) Це ж з НЗ зняли. Йопт! Я тоді так і не поснідав) Але то таке. Потім почав знайомитися з хлопцями. Географія — вся країна. Середній вік моєї роти — 28 — 40 років. Крайня межа — 19 — 58 років
Після сніданку нас вишикували на плацу. Господи, я ніколи не гадав, що я ще раз колись потраплю в армію )) Все як у ві сні. Командир роти нас розподіляв по відділеннях та взводах. Як з’ясувалося, ми всі прибули 31-го — 1-го — 2-го — 3-го серпня 2014-го року. Тут лунає питання: “Хто розуміється на електриці?”. І я вигукнув — я!
І тут — оооо!!! У нас автоелектрика немає! Я кажу — товаришу капітан, я в автомобільній електриці не розуміюся…
— Нічого! Все добре! Тобі підкажуть! Паяти вмієш?
— Так, вмію…
— Все!!! Все!!! Будеш електриком!
— Так я…
— Нормально все, не бійся!!!
І тут чую, він комбату: “Товаришу полковник, я електрика знайшов!”
Йоб вашу мать, думаю. Оце я потрапив. Але — Вітчизна наказала — так і буде. Після шикування та розподілу по підрозділам нас відправили в автомобільний парк. Техніка, за якою нас закріпили, була не кращому стані і нам належало привести її у найкоротші терміни у робочий стан. Перші два дні я не розумів, що мені робити. Але звинувачувати зараз будь-кого та шукати винних — це не вихід. У нас війна і потрібно вирішувати цю проблему. Трохи освоївшися та співпрацюючи з хлопцями через тиждень ми дійшли висновку, що техніка в неналежному стані. Я запитав у командування батальону: «А є хтось, хто розуміється на електриці по цивільним та бойовим машинам?». На що я отримав відповідь — «НІ Вони вже в зоні АТО»
Всі, хто розумілися, вже в АТО (перша та друга хвилі плюс штатні військовослужбовці). Єдиний, хто розумівся — це комбат. Але ж він не може з нами весь час гайки крутити. Коли була можливість, він засучував рукава та допомагав мені, пояснював. За що йому велике спасибі. По суті було так: вдень я крутив гайки, вночі читав книжки. І так поступово я вивчав електрообладнання машин та бронетехніки. Фактично освоював нову професію. Далі, ми якось пішли до місцевого автопарку у Мукачево. Приходимо: «Хлопці, ми з 128-ї, ремонтники, нам треба пару ключів». Вийшли ми звідти з повними сумками інструменту. Тоді люди вірили в перемогу, вірили в нас. Вірили, що ми переможемо
Багато чого купували просто за свої кошти. Тоді ми їх не рахували. Все робили за для перемоги. Переобладнали кунги своїх машин. Навіть в таких речах: купували світлодіодні стрічки і використовували їх замість штатного освітлення лампами розжарювання. При живленні від акумулятора це було суттєво у польових умовах. Робота налагодилася, я навіть почав отримувати від цього задоволення. Потроху «в’їжджав» в тему”
А потім у мене відбулося знайомство з заступником командира бригади з технічного забезпечення. Він був нашим прямим керівником після комбату, так як ми технічний батальон. Коли я почув, що мене викликає заступник командира бригади, у мене одразу закралося якесь підозріле відчуття — я ще з строковї служби пам’ятаю, що зустріч з високим командуванням ні до чого гарного не призведе. Ну, я ж підходжу до нього стройовим кроком, звертаюся, як це вимагає Статут. Він каже мені: «Це зайве. Розслабтеся. Як вас звуть?» І простягає мені руку. Я трішечки офігєл. Ось так ми і познайомилися. Не дивлячися на тє, що він підполковник і заступник командира бригади, він абсолютно не затянутий воєнщиною. Так і почалася наша спільна співпраця
Наша частина дислокувалася у Мукачево біля замку Паланок, звідки відкривався мальовничий пейзаж майже на все місто.. Отже, у вихідний день у неділю ми мали можливість вийти у місто і ближче познайомитися з архітектурою. Але вся культурна програма закінчувалося відвідуванням піцерії, дегустацією вина у замку Паланок, або кафе із сауною. У баню ходили виключно для того, щоб нормально помитися. Ну і випити трохи пива
Ще через два тижні якось усе увійшло в якесь русло. До того ж почалася вогнева підготовка. Полігон знаходився під Мукачєво і нас вивозили майже кожний ранок на стрільби. Нас везли на старих “Ікарусах”. Але все місто нам аплодувало, всі нас підтримували. Навіть роми. Так їх зараз називають, а якщо просто цигани. Це надавало натхнення. Ти розумів, що робиш щось дуже корисне. Це було дуже приємно. Нас вчили стріляти з усієї зброї. Я на строковій службі стільки не стріляв. Обмеження у набоях не було — РПГ, СПГ, АК, ПК, РПК, ДШК, ГП, СВД, кидання гранати РГД-5. Я, навіть, ще тоді думав — ми ж ремонтники. Нафіг нас так муштрують? Нам же казали: Ви будете стояти десь за 50 км від лінії фронта. І, в принципі, воно так і мало бути. Але потім відбувся Іловайськ та ланцюг трагічних подій в істрої сучасної України…
Якось вже все налагодилося. Ми всі рвалися до бою — це нормальна реакція чоловіків, які прийшли захищати свою країну. Але одного дня відбулося шикування особового скаладу бригади на плацу. Шикував нас генерал Локота — з оперативного командування. Він не казав багато, але він сказав нормальні слова: “Ми, зараз, під оркестр, можемо відправити вас на фронт. Не обучених. Ви загинете. А потім ваші рідні будуть нас звинувачувати”. Чесно? Я замислився. А він був правий. Наше перебування у ППД (пункт постійної дислокації) продовжили
Дні тягнулися за днями. Ми відновлювали техніку, ми роззнайомилися всі. І було якось так гарно! Мої друзі, з якими я познайомився на Київському форумі, відкрили банківську картку і скинувшись грішми запропонували мені допомогу. Мені було дуже приємно, враховуючи те, що декого з них я навіть не знав особисто — таке собі інтернет-знайомство. Справа в тому, що перша військова зарплатня була без премії і я отримав щось біля п’тисот гривень. Тому я погодився на допомогу знайомих. Все необхідне мені доправляли “Новою поштою”
Перші відправки пішли наприкінці серпня 2014-го. Тоді ми вже всі знали про Іловайськ. Але це нас не зупиняло. Бо була жадоба до перемоги
А потім почалися перші відпрвки в зону так званої АТО (війни). Першими відправляли піхоту — механізовані батальони. Пам’ятаю цей день: хлопці з прапорами, з гаслами: “Смерть ворогам!”. Тоді всі ще живі, сильні, мужні, обличчя справжніх воїнів. Справа в тому, що ми, ремонтники, заходимо останні на поле бою, та виходимо останні. Вигрібаємо все, підбераємо техніку, яка не може рухатися своїм ходом. Так звані тилові підрозділи
Потім настала наша черга. Техніка та особовий склад були вишикувані на плацу. Якось вечоріло, сяяло сонце. Ми завантажували свої машини. Завантажували все, що було потрібно і непотрібно. Це я вже пізніше зрозумію, що багато чого не потрібно було брати із собою, але тоді я взагалі не мав жлдного досвіду ведення бойових дій. Були хлопці, які пройшли гарячі точки у миротворчих місіях — вони дещо підказували нам. З частини ми вирушили на техніці на станцію завантаження-розвантаження, яка була обладнана рампою для того, щоб техніка мала можливість заїжджати на залізничні платформи. Потім її, техніку, потрібно було закріпити на платформах (вагонах) брусками та товстим сталевим дротом. Роботу приймали працівники Укрзалізниці, так як відповідальність була величезнна і якщо щось було не так — треба було переробляти. На завантаження ешелону було витрачено півтори доби. Поки ми працювали, до нас приходили місцеві жителі із села, поспілкуватися та подарувати якісь домашні страви. Першого вересня наш ешелон вирушив на Схід. “Діти в школу, а ми навійну” — подумав я. Наш эшелон ехал через всю Украину. Были какие-то тупиковые станции, мы там отстаивались. Почти трое суток. Ну, типа секретность. Нормально. Хотя, при нашей спутниковой технике…. Но то такое — не мне решать. Мы останавливались на станциях, когда выходили, люди махали нам руками и хотели с нами сфотографироваться. И было так приятно… Ты чувствовал за собой страну, поддержку страны. Ты понимал, за кого ты едешь воевать. Ты видел матерей с маленькими детьми, скрюченных бабушек, пацанов сепарского вида — но это не важно. Это твой народ, твоя страна, которую ты едешь защищать. Другой у тебя нет. И народа другого нет
Очередная остановка эшелона была на ДВРЗ (Киев). Туда мало кто из родственников смог приехать, так как нам не сообщали, где мы будем останавливаться. И вот туда приехала певица Руслана Лоцман. И спела нам песню. И это было так душевно и приятно… В Киеве состав стоял около сорока минут. Мы успели пообщаться с родственниками и друзьями, к кому они успели приехать. Далее мы опять тронулись в путь, на улице темнело и меня начало клонить в сон
================================================
Лубны
Всё, вроде, шло по плану. Но среди ночи наш состав останавливается. Поступает команда на разгрузку. О, Господи!! Если бы вы знали, что такое разгрузка военного эшелона. Это пиздец. Это ад в этой жизни!!! Это пиздец!!!! Три дня пиздеца!!! Нет — полного, всеобъемлющего пиздеца!!
Полная неразбериха. Техника начинает съезжать с платформ грузового поезда — товарняка. Это филигранная работа механиков-водителей и неудачи. Это перевёрнутые машины. Это ночи под открытым небом у костра, когда на улице минус. Это беготня за водкой в соседнее село. Когда армия бездействует — начинается депрессия. Три дня полного хаоса и напряжёнки. Да проще бабу выебать на площади, чем разгрузить военный эшелон. Я жутко не любил эти дни — лучше под пулями
После выгрузки из эшелона мы были порадованы встречей местных жителей — нас встречали, как украинскую армию. Чёрт, как же это было приятно!! Накормили нас до отвала. Окончательную разгрузку эшелона было принято решение, отложили на утро. Населённый пункт, вроде, Рамадан. Уже склероз, что ли. Утром продолжился пиздец, под названием «разгрузка военного эшелона» — бэхи, шишарики, лязг железа, мат-перемат, опять таки — филигранная работа механиков-водителей. И, да: эшелон выгружен!!!
Под Лубнами в лесу мы обосновались на долго. Мы прятали нашу технику под ветвями деревьев. Для нас это был такой себе опыт, пусть не войны, но что-то околовоенного. В небе уже как-то пахло войной. Это уже не детские учения.
Первый день в лесу. Был непонятный кипиш и неразбериха — вчерашние резервисты — офисные хомячки — пытались установить армейскую палатку. Установили. С горем пополам. И тут первый караул. Ну я вызвался. Не, ну призвали — не откашивать же. Нас проинструктировали. Радиостанций нет от слова совсем. Связи никакой. Наступает ночь и мы с напарником патрулируем. Боже, мы шугались любого шума из темноты. Любого хруста веточки, тут же передёргивали затворы, наставляли автомат в темноту и кричали: «Стой, кто идёт!». Ну вот так оно было. Оно не так страшно, как-то. Да, так это было с начала войны. Потом мы обосновались, обтёрлись. В этом лесу мы пробыли месяц. Рвало крышу, все рвались в бой, это при том, что парни из Иловайска нам звонили до последнего. А мы ничего не могли сделать… Но. Не наша вина. А может наша?
Тянулись дни. Быт наладился, мы освоили партизанский образ жизни. С наступлением темноты костры тушили и был запрет на использование фонариков. Приборов ночного видения тогда ещё не было. Как-то привыкали нести службу в боевых условиях. Тянулись недели и дни. Что было страшно — лес кишел змеями. И когда тебя будили ночью для заступания на смену в караул, первое, что ты делал — это фонариком светил в берцы. На предмет змеи там. Но у нас был (и есть) классный парень, который руками ловил змей, разделывал их и готовил из них шашлык. Это мой напарник-электрик, Славик. Он мне предлагал змею, но я отказывался. Но для выживания — очень неплохо. Потом к нам приехала группа из Лубнов — в воскресение. Гурт «Контингент». Это афганцы. Они нам на поляне дали классный концерт. Я заснял его на свой примитивный мобильный телефон. Но эта запись мне дорога, как память — уже ничего не повторить и никого не вернуть…
К нам приезжали афганцы, они нас инструктировали, что и как. Там я впервые узнал, что раны можно зашивать медной проволокой, как и штопать камуфляж. Много чего узнал
А ведь он правильно сказал: «Не смотрите на этих мажоров. Не смотрите ни на кого. Вам дали стрельку (автомат) радуйтесь. Есть много людей в Украине, которые хотят оказаться на вашем месте, но не могут». А ведь он прав, по сути. Мы часто не ценим то, что у нас есть. Завидуем кому-то…
Командировка в село Ярмолинци Полтавской области. К нашим танкистам.
Утром идём на инструктаж в штаб перед выездом. Нас четверо архаровцев. Бойцов Бухенвальда, ёптить. Зам командира бригады нас инструктирует коротко и ясно: «Знач так…
— Вы мужики взрослые… Палец туда не совать, сюда не совать… Увижу спиртное — хана вам! Поняли??
— Так точно, товарищ полковник!
Ёбт, нормально и по мужски. А что ещё надо? Загрузились в ЗИЛ-131, пристегнули магазины к автоматам, передёрнули затворы и поехали. И так классно было с этим полковником — он всегда останавливал машину каждые 40-50 км. Спрашивал: «Мужики, кофе?» И с ним можно было говорить на любые темы — человек, абсолютно, не затянут военщиной. Приехали мы в Ярмолинци. Там стояли наши бравые танкисты. Мы приехали их немного подремонтировать. Стоит палаточный городок. Парни пол-года тут, крышу рвёт. Ну ясно — воевать же все приехали. Но, приказа нет. Днём мы ходили в село. И так сели поговорить на лавочке. И тут я вижу — надписи на столике. Наскальная живопись. Полк «Ураган», Сумы. Вася, Хмельницкий и так далее. Но одна фраза мне врезалась в память:
«Лишь утратив всё до конца, ты обретаешь свободу».
Сильная, сильная фраза. И я задумался… Потом мы пошли обратно в ППД. А вечерами так было классно — танкисты — весёлые ребята. Если кто видел мультик, где медведь, волк и заяц там пытаются играть на инструментах… Так вот… Выходишь ты вечером. Начинаешь палкой стучать по дереву, а из соседних палаток — ууууууууу))))) Ну это так пацаны развлекались. Это армия!! В общем, уехали мы из Яромолинцив в хорошем настроении. Танкисты — классные ребята! Вернулись в Лубны. Вернее, в лес.
Листья падали. Была уже довольно глубокая осень. Мы все думали, что в этом лесу и просидим всю войну. Не солидно, правда? Но вот как же: прийти домой и сказать — да я в лесу всю войну просидел! Ну так тогда мне казалось, как и большинству из нас. Я ж думал как: ну пойдём, прогуляемся, сепаров покрошим — и домой
И вот нас повезли на учения на полигон. Утро не задалось. Лил ледяной ливень. Учения (стрельбы) не отменили. Мы, промокшие до нитки, грузили боекомплект в наши «Уралы». Потом дорога на полигон. Дождь усилился. Дорога размыта, машины с трудом пробираются. Наверное, это тогда было что-то приближённое к боевым условиям. Когда мы добрались, я закоченел окончательно — я вообще мерзляк плюс у меня было ущемление локтевого нерва на левой руке и при холоде левая рука становится малопослушная. В общем, отстрелялись мы тогда нормально. Я даже пластину острелял Серёге (да, Рацун, ты). Дело в том, что все броники, которые нам привозили — мы отстреливали. А то мало ли, что там за пластина. Ну кроме керамики, само собой
Мне звонит друг и говорит: “Мы тебе броник купили!”. Я онемел… Я поинтересовался, сколько он стОит, но мне сказали — не морочь голову. А что самое интересное, привёз мне его в самый последний день человек, с которым мы до войны были в контрах — очень сильно конфликтовали. Да, общая беда тогда нас всех объединила. Мы были единым кулаком. Сейчас нас всех разделили: волонтёры в контрах с ЗСУ, ЗСУ гонит на НГУ, добробаты тоже там что-то между собой выясняют… Это плохо
И вот так же ночью четвёртого октября нам внезапно отдали приказ на сборы. Опять суматоха, сборы, погрузка, но — приятные хлопоты — мы едем в зону боевых действий!
Мы покидали Полтавскую область. Дальше наш ждала зона АТО. Дело в том, что к нам, в лесу, прибились довольно много бездомных собачек. И мы последними уезжали. Грустное зрелище — они уже к нам привыкли, но животным нельзя объяснить, что всё, нас больше нет. Я видел их глаза и в их глазах мы были предателями. Они смотрели с непониманием. Дальше — ж/д вокзал, Лубны. Да, вы уже поняли — да, да, да — три дня пиздеца — погрузка военного эшелона! Обнимашки с афганцами, с людьми, которые пришли с нами проститься. Где-то по писят грамм выпивали. Погрузились. Состав тронулся. Меня назначили в караул. Караул эшелона — это при любой остановке выходят бойцы и патрулируют состав. А радиостанций там было пару штук. У начкара и там ещё у кого-то. Не помню. И вот среди ночи тормозит наш эшелон. Мы тот час выходим. Рассредоточились.. Я иду в голову поезда, к локомотиву. Тут из окна высовывается помошник машиниста и говорит мне: «Мы едем!». Не, ну заебись. Я рад… Я бузумно рад. Я бегу обратно. Состав начинает трогаться. Набирает скорость. Я бегу, что бешеная собака. Ночью, с автоматом. Темно, страшно. Грохот уходящего поезда. И тут я понимаю, что до вагона я хер добегу. Я принимаю решение: сравниваю скорость бега со скоростью движения состава и бросаю автомат на платформу. Потом цепляюсь за борт, ставлю ноги на тележку — всё грохочет, нихера не видно — сцуко — запрыгиваю… Есть!!! Я дома! Фух, Господи… Автомат в руках — значит всё хорошо
Экзамен на «Рекса» был сдал (помните, «30-го уничтожить»?). Фух, блин… И тут — состав тормозит — меня спохватились, это логично, но я же всё равно не хотел рисковать.. В общем, отряд заметил потерю бойца))
Меня спохватились. Я слез, мы нашлись и я пошёл в вагон
=================================================
Изюм
Это был первый холодный душ. Если в предидущих городах и областях чётко просматривалась проукраинская линия и поддержка армии, то тут ощущалась зловещая атмосфера. В воздухе уже пахло ненавистью… Реально чувствовал на себе эти недружелюбные взгляды. Как-то всё тут было чужое, советское, что ли. А я, как караульный, который прохаживался с автоматом по платформе, очень хорошо ощущал это всё на себе
Наш эшелон прибыл в Изюм (Харьковская область) на рассвете. Это было 5 октября 2014-года. Ну, мы не коррелировали с мирными жителями — для меня для самого было дико, когда ты идёшь по платформе с оружием, а тут люди ждут электричку. Как-то само это уже немного напрягало: оружие — предмет повышенной опасности. Я сам психологически не готов был к такому. Опять началась разгрузка эшелона. Мы весь день охраняли его. Периодически мои побратимы вступали в споры с местной ватой на вокзале. Я это не приветствовал — могла быть банальная провокация, а у нас оружие. Сами понимаете. Как бы я отдавал себе отчёт в том, что мы теперь не гражданские. Всё. Забудь. Закон суров к военным. Так прошёл день. Меня сменяли в карауле, я пошёл покушать. Захожу в какую-то кафешку, покупаю хот-дог и чай (кофе не люблю). И как-то разговорились с продавщицей. Она оказалась проукраински настроенной — вот она проблема — общество расколото этой ватной пропагандой. И я понимаю, как ей тут тяжело. Потом мне позвонил мой друг из Харькова. До этого мы дружили только на форуме, виртуально. Человек тот час примчался ко мне, когда узнал где я. Тоже было приятно. Он привёз редкие медикаменты — это было актуально. Да всё, что касается медицины — всегда актуально. Даже в мирной жизни — обычный жгутик может спасти тебе жизнь. Наше подразделение осталось ночевать тут. Разбили лагерь, выставили караулы.
Тут же командованием была организована солдатская баня. Она представляла из себя брезентовую палатку, в которой были подвешены душевые лейки и автомобиль ГАЗ-66, или как его называют «шишарик» с котельной, которая давала горячую воду. Естественно, вода подавалась с перебоями и температура тоже имела свойство меняться очень резко. Но на такие мелочи никто не обращал внимания. Потом наступил вечер, я опять стоял в карауле. Людей на вокзале стало совсем мало, вокзал опустел. Наступала ночь
Ночь, подъезжает какая-то машина к забору, где стоял наш МАЗ-537, я заметно нервничаю, так как не имею ни малейшего опыта боевых действий. Автомобиль стоит, двигатель работает. Фары потушены. И тут я начинаю движение в сторону машины. Она срывается с места и уезжает. Не знаю. Что это было, но я сомневаюсь, что это было просто так. Возможно сепары изучали обстановку и проверяли нас. Потом меня сменили и я пошёл спать. Спал в автобусе. Сидя. Было жутко холодно. Согреться было просто невозможно. Единственное, что я мог сделать — это пойти попить чай на вокзале. Потом настало утро, меня разбудили. Жутко хотелось спать, я весь продрог. Утренний чай/кофе, хот-доги и бутерброды. Построение личного состава. Ещё фотка эта есть — все живые и жизнерадостные. Инструктаж, что и как. Звучит команда: «По машинам».
Колонна построилась. И мы выехали. Было как-то всё необычно. Да что тут обычного может быть для вчерашнего офисного хомячка? Мы ехали. Колонна растягивалась. Это же в кино всё так идеально, классно, правильно. Я ехал на войну в жёлтом школьном автобусе — идеальная мишень на фоне осеннего пейзажа. Сначала за Изюмом были редкие блок-посты, где часто на посту был один боец. Это был ещё тыл. По мере приблежения к Дебальцево количество военной техники, идущее на встречу, увеличивалось. И тут БТР, который шёл во главе колонны, начал простреливать «зелёнку» и как началось — все начали валить со всех стволов — страшно, боевого опыта — ноль. Ну зелёные же ещё, не опытные, юнцы, можно сказать. Комбат потом нам дал нагоняя за это. Но — то такое. Дорого была долгая, так как колонна двигалась не так быстро. На окраинах Славянска я увидел тот самый легендарный дом, фотографии которого облетели весь мир: красная крыша и белые стены. Вообще, чем ближе мы подбирались к зоне проведения так называемой «АТО», тем более удручающими были пейзажи. Помимо разрушенных домов и взорванных мостов тоску нагонял осенний пейзаж. И ещё какой-то советский антураж: какие-то барельефы с красной звездой, дедушка Ленин и прочая атрибутика былой эпохи. И как-то быт отличался от центральной и западной Украины. И может и хорошо, что я попал именно в 128-ю бригаду, так как до войны я мало путешествовал по Украине. В основном — это дача или отдых на классических курортах. А за тринадцать с половиной месяцев службы по мобилизации я проехал почти всю Украину — от западной до восточной границы. Общался с людьми. Мне есть, с чем сравнивать. Рядом со взорванным мостом через речку Казёный Торец инженерные войска установили понтонную переправу, через которую пролегал наш путь. Всё свидетельствовало об ожесточённости летних боёв: ведь до этого это всё я видел только по телевизору и интернету. А это две большие разницы, когда ты это видишь своими глазами или по телеэкрану
=================================================
Украинское Дебальцево
Приехали мы под Дебальцево под вечер. Было что-то в районе восемнадцати часов. Честно? Все как-то примолкли. Было реально страшно. Царила какая-то зловещая тишина. Как-то сразу исчезла вот эта вся бравада. Деревьев нет, почти нет, земля голая, блиндажей нет. Приехали, что называется, на «голую» землю. Тут поступает команда «Воздух» — нам объяснили, что это обозначает — начинается обстрел — и мы начинаем трамбоваться в какую-то яму, накрытую брёвнами. У меня было впечатление, что там может поместиться человек 10. Но там поместилось около 40 человек. Мы натромбовались туда, что килька в консерву. Тишина. Никто уже не шутит, не кричит «Слава Украине» и тому подобное. Началось зловещее ожидание. Я вообще не понимал, как звучат «Грады» и артиллерия Но обстрела так и не последовало. То ли это опытные вояки пошутили над нами, то ли просто обошлось. Но тут нас ждал другой сюрприз: рядом с нами стояла ствольная артиллерия — гаубицы Д-30 калибром 150 мм. И тут они начали давать залпы. Тогда же ещё никто не различал «улёты» и прилёты» — я подумал, что по нам стреляют. Сердце ушло в пятки. Мы как мыши начали прятаться, где только можно. Многие спрятались под машины — тогда никто не понимал, что это абсолютно бессмысленно и не безопасно: резина колёс от осколков не спасёт, а если повредится топливная и электрооборудование — то можно сгореть к чертям. Мы трамбовались, как суслики в каждую щель. Канонада стихла. Все шутки-прибаутки сразу куда-то исчезли. Позже нас построили и немного ввели в курс дела. Поскольку начинало темнеть — а ночь в Донбассе наступает очень резко — было принято решение рассредоточиться, выставив при этом караул и укладываться спать. На улице было 6-е октября, ночи были холодные. Спали кто где: кто на земле в спальнике, кто в машинах. Я спал в КУНГ-е, и хотя я закутался в какие-то лахи и одеяла, мне всё равно было холодно. По понятным причинам костры разводить было нельзя — надеюсь, не надо объяснять почему. Отопители в КУНГ-ах многих машин толком не работали. Как-то не успели привести всё в порядок, так как основной упор был на основные боевые системы техники. Это всё уже допиливали потом по ходу действий, набираясь опыта и учитывая неудачи. Опыт — сын ошибок горьких
Утром мы встали, позавтракали на полевой кухне, которая была оборудована в лагере. За ночь я продрог до костей. Что касается питания — вот тут ничего не могу сказать: с этим проблем не было, по крайней мере в нашей бригаде. Да, вся еда одинаковая, но, извините — мы на войне, а не Сейшелах. После нас опять построили и нам показали карту АТО. Дебальцево изначально было в неком «мешке». Меня это немного беспокоило с самого начала — в памяти были свежи воспоминания ужасов Иловайска. Но, мы люди военные — приказ есть приказ. Я чувствовал себя как-то неуверенно первое время. Нас проинструктировали, ввели в курс дальнейших действий и выдали жёлтый скотч — это был условный отличительный знак украинской армии — жёлтый скотч на рукаве или бронике, который мы и клеили на себя. Технику тоже пришлось обозначать белой краской. Уже не помню точно, какие тогда были обозначения — давно это было. Да и не суть важно. Нашу роту условно разделили на две части и одна половина в тот же день отправилась на другую позицию, которая находилась в полутора километрах от основной позиции. Сейчас обо всём этом можно писать, так как это дела давно минувших дней и по нашим позициям давно шастают кацапы. Да и в Google Earth очень хорошо видны до сих пор наши блиндажи и капониры. И да: я, конечно, верю, что мировое сообщество ну нифига не видит с военных спутников, как орковская техника пересекает границу с Украиной. Но то лирика — жираф большой, ему видней, как пел Высоцкий. Моё дело занять позицию, привести её в порядок и выполнять свои задачи
И так. Нам предстояло занять позицию. Переезд занимал считанные минуты. Но вы бы видели, как мы все напряглись: из окон машин по высовывали стволы автоматов. Ну не обстрелянные же ещё. Но, с другой стороны — это нормально. Лучше перебдеть, чем недобдеть. До нас там стоял, по моему, 11 БТРо и 25-я бригада ВДВ. Кажись так. Гуглить влом да и это не принципиально. Первые наши подразделения (128-я) начали заходить ещё в сентябре. И моя колонна была последней — таким образом дату шестое октября 2014-го года я считаю своим полноценным попаданием в зону АТО. Дело в том, что тогда ещё даже Изюм Харьковской области считался зоной АТО — ещё не провели демаркацию границ, так как летом оккупированная территория была значительно больше и в следствии наступательных боёв украинской армии стремительно сокращалась
Коммуна
И вот мы приехали. Добрались на позицию. Это была какая-то полуразрушенная ферма. Колонна остановилась, двигатели заглохли. Тишина. В ЗИЛ-ах ещё по инерции работает ротор воздушного фильтра, который нарушает гнетущую тишину. А так полная тишина и идиллия. Ну, наша же, Украинская земля, ёптить!!! Мы разгружаемся, по позициям ходим очень осторожно, так как карт минных полей ни у кого нет. От слова совсем. Ну, 14-й же год на дворе, да, помните? Карты??? О чём вы — связи, связи не было элементарной!!! Захожу в помещения — полная разруха и бардак. Эх, понимаю, что теперь это мой дом на многие…. Недели? Месяцы?? Тогда мы ещё не знали. Да мы ничего не знали, на сколько мы тут бросили якорь. Я хожу, под ногами трещит битое стекло, всё напоминает о том, что когда-то тут была мирная жизнь, тут работали люди. Теперь этого ничего нет. Теперь я бравый военный, а тут зона проведения антитеррористической операции. О как гордо звучит! Сцуко, вояки и в антитерроре. Конечно, это всё смешно и абсурдно и ненормально, что военными командуют какие-то СБУ-шники, которые смачно проебали вторжение… Но… Ладно… Это опять накатила грусть и воспоминания. Воспоминания за моей прошлой жизнью, за домом, за моими домашними животными, за старенькой бабушкой
— Жэка, давай на разгрузку! — Окрикнул меня голос моего побратима.
Да, что-то я загрустил и замечтался, пора и поработать — а работы у нас было немеряно. Мы начали разгружать наше имущество. Огневые позиции были по началу жиденькие. Было реально страшно. Сначала мы начали оборудовать наше так называемое жилище — полуразрушенную ферму — в порядок. Да, наверное, сложно объяснить людям, как там можно жить и что-то оборудовать. Но, человек — существо живучее. И ничего. За неделю мы там более-менее, обжились. Благо было стационарное подведение электропитания — это очень важно. Я как электрик, занялся своей привычной работой — начал подключать потребителей электроэнергии. И всё. Ты окунаешься в это и война уходит на какой-то второй план
Начинаются обычные наряды. Октябрь. Ещё даже тепло днём и как-то не стреляют. Ну, человек же как: сначала боится, потом становится смелее. К нам периодически приезжают какие-то дядьки в форме на причудливых машинах, которые смастерили волонтёры и мы считаем себя офигенными «воинами света». Типа мы уже в зоне проведения АТО. Типа крутые вояки. Вообще как я не люблю вот этот термин «АТО» — по сути у нас полноценная война с так называемыми «мышебратьями». Но, это геополитика. Этика, дипломатия и так далее. Мать его так
Помню, один из моих первых караулов. Ночь. Радиостанций нет. Одна станция Моторола (бригадная, цифровая) на весь караул. И мы докладывали в штаб бригады. Остальные посты глухие и слепые. Ночников нет. Всё просто по позывным и паролям. И вот стою я на посту. Ночь, где-то завывает собака, кусты шевелятся. И вот я о чём подумал: Господи, ещё пол-года назад я был обычным пацанёнком и шпилил на компьютере под пивасик в Сталкер. И мне в страшном сне не могло присниться, что когда-то я буду вот так играть в реале. Я стоял ночью на посту с автоматом, без рации, без прибора ночного видения. Да, 14-й год — это была жесть
Дебальцево, жовтень 2014
Перший обстріл… Я був десь біля кухні.. Чую, шелест у небі і яскраві хвости. Це перші “Гради”. Я просто наче заново народився. Перша реакція — я падаю на землю, широко відкриваю рота та руками затуляю вуха. Не знаю, мене так ніхто не вчив робити. Бачив таке лише у кіно. Це, щоб не контузило. Але це, напевно, на підсвідомому рівні. Інстинкт самозбереження та читав багато книжок. Під ногами була, навіть не земля, а шматки залізобетону та каміння від старих зруйнованих будівлях. Але я, падаючи на це все, навіть не відчув ніякого болю. Почали гупати так звані “прильоти”. Точніше — вони з якимось тріском розриваються, наче хтось сухе гілля ламає. Проходить цей обстріл. Це взагалі наш перший обстріл. У мене все тремтить, руки трусяться Я не одразу піднявся з укриття. Хоча, яке воно укриття — імпровізоване лайно. Я піднявся, та вигугнув:
— Всі живі??
Хлопці, які на той момент були поруч зі мною, всі відгукнулися. Всі наче живі. Потім з’ясувалося, що один хлопець втратив свідомість. Але ніхто не сміявся і всі все розумілию. Ніхто не був до цього готовий. Але тоді ми зробили велику помилку, коли одразу вилізли з укриттів: після першого залпу через деякий час, як правило, іде другий залп (коригувальник внисить поправки та уточнює координати, або на те й розраховано, що люди покинуть укриття). Позиція нагадувала вулик, у який заліз ведмідь: по-перше, потрібно було зїясувати, чи немає поранених та вбитих; по-друге — всі обмінювалися враженнями: ну ніхєра собі — під “Град” попали — все, круті дядьки!!! Рємбо, йопта!. І тут пролунали вже залпи (міномет) і вже полетіли міни. Так як позиції ще не були обладнані фортифікаційнимі спорудами, то для укриття використовували будь-яку яму та нору. І цей, другий, обстріл застав мене зненацька. Із Рембо я знову перетворився в переляканого цуцика. До найближчої ями було десь метрів сім — вісім. Я, наче вітер, мчуся в ту яму. Але з протилежної сторони також біг Сашко. І ми, наче в кіно, стрибаємо в яму, у повітрі стукаємося один в одного і падаємо в укриття, набивши лоба один одному. Ну як у мальтфільму “Том і Джері”. І тут почали падати міни. Другий обстріл був не довгим, як і перший. Це, я так зрозумів, орки привітали молодняк на новій позиції. Але я вже трохи зачекав, перш ніж вилазити з укриття. Картина була така, що наші позиції цілі, а ось село, що було неподалік, горіло. Одразу виїхав “Камаз” нашої інженерно-саперної роти — зрозуміло: деякі снаряди могли не розірватися. Ще хвилин через п’ятнадцять промчала пожежна автоцистерна АЦ-40 — місто тоді ще жило звичайним життям. Ми теж вирушили в село. Але автомати зняли з запобіжників, та дивилися по сторонам. Заходимо в село. Посеред дороги догоряє трактор — один з “Градів” потрапив у нього. Десь далі горіла хата. Люди волали та проклинали війну, так як було знищено майже все їхнє майно. Ось так, живеш, заробляєш гроші, будуєш оселю, відкладаєш гроші на машину і тут — бах. Прийшов “русскій мір” і все згоріло вщент за лічені секунди. Побачивши нас, військових, люди кидали на нас недобрі погляди. Одна жінка питає:
— -Акуди вони стріляли?
— По нам — Відповідаю я, а сам нервую та спостерігаю за навколишніми подіями
— А чого ж вони по вас тоді не влучають?
Що відповідати було? Це була, як з’ясувалося потім, основна проблема: майже всі місцеві мешканці вважали, що обстрілюють їх домівки “злиє укропи”. Вже потім, коли навіть ми трохи почали розумітися на військовій справі, можна було визначити, звідки прилетіло — від “Градів” стирчали частини ракет і по куту та нахилу можна було зрозуміти траєкторію польоту. А якщо враховувати той фактор, що Дебальцево з самого початку було оточено з трьох боків, а мінімальна дальність стрільби з установки БМ-21 “Трад” становить шість кілометрів (десь так), то звідти, звідки прилітали снаряди — там ну ніяк не могло бути “укропів”. Елементарна фізика та логіка… Але логіка прихильника “русского міра” не зовсім стандартна, сподіваюся, пояснювати не потрібно
Потім ми пішли далі. Хлопці сапери обережно вилучали “болванки” мін та ракет. Потім досвічені сапери нам сказали, що це взагалі був якийсь мотлох, давно списаний, багато снарядів там мін не здетонували. Горіли будинки і сараї, десь догоряв старенький “Жигуль”. І я дивився на все це, наче у ві сні. Було враження, що я знаходжуся на якомусь знімальному майданчинку… Але, ні — це вона, блядська війна… Яку я так часто бачив у кіно з пляшкою пива та пакетиком поп-корна… А коли бачиш на власні очі — це все виглядає по іншому… Стрес поступово почав проходити, руки вже не тремтіли. Десь поруч працювали пожежні, намагаючись врятувати сучідні будівлі та загасити пожежі. Очаги возгоряння було вже локалізовано і вони завершували роботу. Але по переду їх чекало розбирання конструкцій та проливання — якщо залишити який вугольок — пожежа може зайнятися знову. Пізніше ми повернулися на свою позицію. Але емоцій та розмов висточило до самої пізньої ночі. Це було десь 12-13 жовтня 2014-го року
На следующий день я обедал в нашей импровизированной солдатской столовой — полуразрушенное здание заброшенной фермы. Фронтовая романтика! Тут подходит ко мне Стас и говорит:
Тебя там кто-то ищет. Вернее, ищут электрика
Ну ищут. Так ищут. Пошли посмотрим. Как выяснилось, приехал командир или комбат 25-го мотопехотного батальона «Киевская Русь». Позывные и фамилии я называть не буду — как бы я не спрашивал у людей разрешения на это, да и в этом нет необходимости. В общем, они искали толкового автоэлектрика. Ну а автоэлектрик, да ещё и по бронемашинам, я , пока что, был так себе, мягко говоря. В общем, у них на передке (передовая) сдохла зарядка аккумуляторных батарей на одной из машин (БМП-1). Ну и чтобы немного прояснить ситуацию, для того, чтобы нормально стрелять, двигатель машины должен быть заведён. Так как в машине работает много механизмов и приборов, которые потребляют электроэнергию. Понятно, что всё дублируется ручными приводами, но пока ты вручную повернёшь башню… Тебя уже пять раз сожгут ну и плюс много нюансов. Ну, надо — знач поехали. И тут ко мне подходит командир роты и говорит:
— Женя, ты знаешь. Что там сейчас бой идёт?
— Уже знаю, товарищ капитан — Отвечаю я
— Там небезопасно
— Ну так а зачем тогда я здесь?
Как бы я понимаю командира: он отвечает за личный состав. Но ведь и мы не на курорт сюда приехали? Собственно, беру я инструмент, одеваю броник, разгрузку, каску, беру свой АКМ-74, беру напарника Славика. Идём к машине. Машина — какой-то волонтёрский джип, причудливо разукрашенный и немного модернизированный. В салоне громко играет музыка. Мы с напарником садимся на заднее сидение, там ещё один боец. Мы здороваемся. Командиры садятся вперёд, машина трогается:
— Что, музыка громкая? — Спросили нас
— Да не, нормально…
— Да мы тут все контуженные!!! — ответили мужики и тот час раздался хохот.
Я немного улыбнулся ради приличия, ещё толком не понимая, то ли они шутят, то ли нет. По дороге заруливаем в продуктовый магазин, покупаем водички. Местные из-подлобья косятся на нас. И дальше едем на их позицию. Первое, что я обнаружил — с АКМ-74 очень неудобно в машине — приклад не складной. Но я не водитель и мне по штату не положен был АКМС или «Сучка» — АКС-У. Ну, нам сразу сказали: оружие на изготовку и смотрите по бокам. И тут я замечаю, как метрах в 50-ти вздыбилась земля. Я как-то не сразу понял, что происходит — это работал миномёт. Водитель поддал газу и машина просто понеслась — да. Тут решающий фактор уже скорость. А мне страшно как-то. Но мужики не подают и виду — понятно, уже привыкшие. Так проезжаем пару километров, дорога ужасная, но кого это волнует? Дальше — блок-пост, я так понял их, 25-ки. Перед блок-постом стоит очередь из гражданских машин — движение закрыли, так как начался бой. Мы объезжаем это всё по «встречке» и наша машина останавливается. Водитель спрашивает что-то у бойца, обмениваются парой фраз и мы едем дальше. На перекрёстке стоит какая-то длинная труба на треноге. Это СПГ — стационарный противотанковый гранатомёт или как его ещё называют — «Сапог». Ну тогда для меня это была труба. Тут из СПГ производится залп. Картина общего пиздеца усиливается очередью из «Дашки» — крупнокалиберного пулемёта ДШК-М, калибром 12,7 миллиметров. Единственное, что я додумался спросить:
— А когда приедем, куда бежать, где блиндаж?
— Куда все побегут, туда и ты, понял?
— Понял! — Бодро ответил я. Чего же тут не понять?
Опять газ до «полика», опять мы мчим. Позиция ихняя, точно не помню. Была сразу на съезде с трассы, как в депо ехать. Возле Чернухино, что ли. Подлетаем мы на позицию, лихой резкий разворот, открываются двери и я бегу, бегу туда, куда бегут все. Вижу как-то вход под землю, ныряю туда, забегаю:
— Мы из 128-й, электрики. Нам какую позицию занимать?
— Вы позиции не знаете, отдохните, сейчас сепаров загасят и всё
Ну, логично, в принципе. У пацанов всё пристреляно, а тут два «зелёных» лопуха приехали, которые не знают ихнюю позицию. И тут вижу, как мужики абсолютно спокойно кто лежит, кто сидит. Наверху идёт бой, где-то рядом падает очередная мина — брёвна блиндажа немного вздрагивают. Сверху сыпется земля — ну блять, как в фильмах про Вторую мировую… Я вздрагиваю от каждого разрыва. И тут вижу, у мужиков трофейные автоматы АК-47. Но вот с патронами 7,62 было напряжно, по крайней мере, у нас. Тут я немного выглядываю, что же там происходит? Заводится бэха «копейка» (БМП-1), выезжает из капонира, чтобы лучше прицелится или угол стрельбы не позволял это сделать из капонира, занимает позицию. Вылазит оператор-наводчик и кричит:
— От машины!!!!
Это значит, что он сейчас будет стрелять, чтобы никого не контузило. Он опять прячется в башне. И тут мимо машины пробегает боец, в этот момент звучит залп из БМП. Боец забегает в блиндаж, падает на колени и затыкает уши руками. Я на это всё смотрю, как офигевший. Я тоже почувствовал ударную волну по ушам. Ещё слышится два-три выстрела. Обстрелы затихают. Слышу наверху довольные возгласы. Когда мы вышли из блиндажа, я увидел метрах в 600 — 800 чёрный дым. Я так понимаю, парни поразили цель.
— Ну как вам? — Смеются мужики
— Да, ничего…. Нормально…
Дальше нас познакомили с механиком-водителем второй машины, которая как раз и не имела возможность принимать участие в боевых действиях из-за причины, которую я указал выше — отсутствие заряда АКБ. Ну, принялись мы со Славиком за работу. За те полтора-два часа, что мы работали, мы ещё раза три прыгали в блиндаж из-за боёв
Я немного осмотрелся. На позиции из тяжёлой техники были, по-моему, только эти две бэхи, тяжелое пехотное вооружение и стрелкотня. И это самая передовая — подумал я! Выяснив причину неисправности — неисправный реле-регулятор, я доложил мехводу и командованию, что дальнейший ремонт на месте не возможен, ремонтный фонд есть у нас на базе, нужно ехать обратно за этим блоком. К вечеру нас отвезли обратно. Но на следующий день за нами приехали опять и мы опять отправились на позицию 25-го БТРо
Забрали нас утром после завтрака. Опять джип, опять музычка в салоне, опять зарулили в магазин по дороге. На этот раз добрались без приключений. Когда приехали на позицию. Сразу принялись за работу. Когда реле-регулятор был установлен, я сказал мехводу, чтобы он заводил машину. Наличие зарядки от генератора я проверял очень просто: в не заведённом состоянии аккумуляторные батареи выдавали 22 Вольта. Когда двигатель завёлся и механик дал немного «газу» — тестер показал 28 Вольт. Ура!!! Можно сказать, моя первая серьёзная работа!! Пацаны были довольны, что дети. Я тогда ещё не осознавал, сколько это значит на войне — плюс одна машина на передовой. Они вручили мне какой-то пакет, дали блок сигарет, лимонад. Колбасу, всякие приколы. Я отнекивался, но мне это всё вручили. Ну и тут мне говорят:
— Там у нас ещё одна машина проблемная есть…
— Ну пошли глянем, ёпти…
Нам, татарам-то что: что водка, что пулемёт — и то и то с ног косит. Там проблема с печкой и ещё с чем-то. Ну, печка — то такое, на войне мало кто о таком думает, но там были ещё какие-то проблемы с электропроводкой. Машина гражданская, грузовичёк типа JAC. Находилась эта машина в заброшенном полуразрушенном селе. Нас повели на позицию. Спускаюсь ниже, вижу, установлен тепловизор и табуретка для возможности наблюдения. Тепловизор старый, совковый, блевотно-зелёного цвета. Как и всё в этом грёбаном совке. Как и всё на этой грёбаной войне. Тогда же не было тепликов и мы использовали старые советские ночники — благо такие были. Они были громоздкие и малоэффективные, а также очень прожорливые в плане электроэнергии. Так как в полной темноте они не видели — они использовали свет от небосвода и луны. Изображение в нём представляло из себя сплошлой зелёненький фон с силуэтами в виде окружающих предметов. Но за неимением ничего и это было в радость. Пейзаж был удручающий, даже не смотря на войну во всём чувствовался советский антураж, какая-то дикая разруха. Такое впечатление, что ты Коля Герасимов и путешествуешь во времени и попал в 1985-й год. Мы подошли к машине, там стояло ещё несколько автомобилей. Машина была вполне гражданской, но на войне такие машины тоже использовали — лишнего транспорта, как и лишней пары рук тут не бывает. Ну, собственно, я приступил к работе — залез в кабину, закрыл дверь и начал разбирать торпеду — перед этим меня ввели в курс дела, что и как. Солнышко светит, утро, так хорошо. Ещё кое-где зелёные деревья. И тут я слышу первый в своей жизни миномётный бабах именно рядом… Это пиздец… Я рыпаюсь направо, но дверь наглухо заглушенная. Но это же военный автомобиль, правда? Ну а в военном автомобиле не может всё работать. Оно там не должно работать по определению! Потому что это, блять, военная техника!!! Тут взрывается следующая мина. Мне ещё страшнее. Я рыпаюсь налево. Ага, и что вы думаете? Вся эта херня под названием разгрузка мешает мне протиснуться между рулём и седушкой. «Вот я Рэмбо хуев!» — про себя матюкнулся я. Но оно же всё с опытом приходит! Баб-бах — следующая мина, ещё ближе. Я в панике вверх ногами вываливаюсь из машины через левую водительскую дверь… Короткий свист «фиу» Ба-бах — следующая мина, я не понимаю, что мне делать. Прижал к себе автомат и как обоссавшийся котёнок ищу глазами своих пацанов… А всё, нет никого! Ба-бах!!! (очень близко). Пацаны мне машут из-за какого-то дома. Ба-бах — уже очень близко — я как ветер, мчусь к пацанам. Мы присели, заняли позицию, между домом и сараем — это было более-менее безопасное место. И тут я наконец-то начал слышать залп миномёта, звук полёта мины и уже взрыв. Судя по пронзительному свисту это работал 82 миллиметровый миномёт Фиу — ба-бах. Вокруг бегают обезумевшие домашние животные, кошки, собаки, какие-то куры, которые не понимают, что происходит и что им делать. Господи, как мне их было жалко, мне хотелось их прижать к себе. Но я тогда ничего не мог сделать. Тут уже начинает работать наша бэха (БМП-1) и валит сепаров наглушняк. Через пару минут «дискотека» заканчивается — пацаны из 25 БТРо угомонили орков. Я вздыхаю с облегчением. И тут я вижу бабушку, которая идёт с торбинками.. Я говорю пацанам — ааа?? А они мне — всё нормально. Они уже тут все с отбитыми мозгами… Это был мой один из первых опытов боевых действий… Да, многие думают, что это красивое- тра-та-та на камеру телеканала «1+1»… Нет… Война — это будни. Рытьё окопов, подвоз боеприпасов, наряды и вот такие вот эпизоды. Война — это тяжкий быт. Ведь в художественных фильмах события ужимают до стандартных 90 — 120-ти минут. Потому и выглядит всё так лихо и круто. Даже репортажи в выпусках новостей делают по такому же принципу. Потому что режиссёр и сценарист ограничены временными рамками. Машиной я занялся позже и дошаманил её
Приходим к командиру, а я замечаю, что у меня трясутся руки, как у алкоголика. Меня всего колотит. У меня был мандраж. В общем, пацаны остались нами, вроде как, довольные. Уезжали мы со Славиком от 25-ки с полными кульками всяких ништяков и приколов. Ну и я получил какой-то опыт: ведь когда над головой летают мины, учишься быстро, потому что жить-то хочется
Тянулись армейские будни… Мы оборудовали позиции, укрепляли огневые точки, блок-посты на въезд в наш лагерь. С нами (ремонтниками) стояли инженерно-сапёрный батальон, связь, два медика (плюс в подразделениях был штатный или внештатный санинструктор), разведка, артиллерия и танкисты. Танков в нашей бригаде не было, это были хлопцы из 17-й танковой бригады. Также была «Тунгуска» зенитчиков. Дело в том, что из самого тяжёлого вооружения у нас в роте по штату был ручной противотанковый гранатомёт РПГ-7. По этому нас прикрывала «тяжёлая» техника. Потом уже появились трофейные образцы техники и вооружения. Но это было потом. К нам постоянно приезжали на ремонт машины и бронетехника со всего плацдарма и пока мы чинили технику, экипажи могли немного расслабиться, так как для войны у нас быт был оборудован довольно неплохо: можно было помыться, умыться, чай-кофе-капучино, скачать пару фильмов ну или порно фильмов — кому что угодно, скачать музыку, пожарить картошечки (почти как в МакДональдсе) на сковородке и немного отдохнуть. Такой себе базовый лагерь.
И вот я никогда не думал, что во втором десятилетии XXI века я буду пользоваться такой функцией мобильного телефона, как Bluetooth!! Ну если бы мне кто-то сказал это… Я бы послал человека. При отсутствии интернета у всех на Смартфоне была установлена программа Шарит, она позволяла обмениваться данными между телефонами с помощью Wi-Fi-протокола ну и так же использовали Блутуз, как я уже писал выше. Да, уж: не зарекайся. Это точно
Я с удовольствием электрифицировал наш базовый лагерь со своими напарниками и мастерил своими руками всякие полезные ништяки из подручных предметов — хорошая школа. Питание проводил в блиндажи, всюду. И дело не в праздном удовольствии, типа чайнчекик поставить да вскипятить, а необходимо было заряжать радиостанции и мобильные телефоны. У меня в Харькове есть друг, я звонил ему или писал, скидывал заказы и через волонтёров он мне это всё передавал. Дело в том что в один не очень прекрасный день единственное отделение «Новой Почты» разбомбили. Естественно, персонал эвакуировали и никто не собирался его восстанавливать. Это было несколько печально, так как именно это было неким телепортом и связью с «большой землёй», куда тебе могли доставить необходимые предметы и вещи. И вот теперь роль «Новой Почты» играли волонтёры. Кстати: не все рисковали к нам ездить. Я не осуждал людей — они гражданские и ничем нам не обязаны. Но вот друг свёл меня с харьковскими волонтёрами. Система была такая: я заказывал кабеля, розетки, лампочки, клеммники, тестеры, паяльники и прочее, друг в Харькове покупал и передавал это всё мне через волонтёров. Это если было срочное. Если не очень срочно — ближайшее отделение было в Артёмовске (Бахмут). Но это было 40 километров от Дебальцево и ездили мы туда не каждый день. Либо же падали на хвост к комбату сапёров, когда ехали они, либо же кому-то из них просто отдавали военник и номер декларации. Как я всегда сочувствовал тому парню, который приезжал в отделение «Новой Почты» в Дебальцево и со стопкой военников получал посылки. Их загружали в армейский «Камаз» и везли обратно
Обстрелы были не частые, но интенсивность потихоньку нарастала. Дело в том, что когда летом город был захвачен российско-террористическими войсками, главврач городской больницы рассказывал, что больница постоянно принимала избитых людей и изнасилованных женщин. Вот он, русский мир — во всей красе! И в октябре в городе как-то вечерами даже можно было наблюдать влюблённые пары, которые приходили в беседку над озером — довольно красивое место. Оно было видно с нашей позиции.
Так же начались проблемы с наличкой. Так как снять деньги с карты в Дебальцево становилось всё более сложнее. Город потихоньку превращался в зону боевых действий.
И таким образом на войне появились свои деньги. Ну, например: как-то я провёл электричество медикам — Рома дал мне различных медикаментов, объяснил, что и для чего. Я не просил ничего, естественно. Но это типа как ты зашёл и помог соседу поменять резину — он тебе там пивасик или что ещё. Разведчики подогнали мне два магазина бронебойных патронов 5,45. Бронебойные были реально дефицит. И вот это всё я как-то начал складывать в свой рюкзачок — такой себе НЗ — неприкосновенный запас. Как-то я смотрел на карту АТО и как-то вот у меня что-то внутри ёкнуло. В схованке у меня было самое необходимое на случай полного пиздеца и шухера: патроны, гранаты, сигнальная ракета, провизия на сутки, фонарик, медикаменты, лодочный трос (для эвакуации раненного) и т. д. Но, благо в городе были магазины, где можно было рассчитаться по терминалу. Кормили нас хорошо, вообще, обеспечение 128-й бригады было на уровне, по сравнению с другими подразделениями. Но еда была однообразная и всё равно хотелось какой-то домашней еды. Да, были пробелы — зимнюю одежду выдали в декабре, но то такое, так на тот момент каждый мог купить себе уже сам и плюс наши волонтёры обеспечивали нас всем необходимым
Октябрь прошёл без особых происшествий. Ну как? Ну как для войны. Да, были убитые и раненые, правда с дальних блок-постов. Дело в том, что в самом Дебальцево войск не было. Подразделения расположились как бы вокруг города — это ещё девять населённых пунктов — Редкодуб, Миус, Чернухино, Никишино — остальные не помню уже. Помню их по позывным позиций. В самом городе располагался городской отдел милиции и блок-посты Национальной Гвардии.
Ноябрь, 2014 г. Украинское Дебальцево
Да, лично я войну себе представлял какой-то не такой. В смысле — не такой унылой, нудной. Казалось же как — каждому дадут пулемёт, 100500 патронов и ты будешь бежать по полю и косить орков. А сзади будут ехать журналисты и снимать это всё для выпуска «ТСН». Но, вот — это и есть война. Караулы, стрелкотня, как только темнело — а темнело всё раньше и раньше, погрузка и разгрузка боеприпасов, подвоз воды и топлива.
Основным средством связи среди подразделений сначала был мобильный телефон стандарта GSM. Кто-то возразит — не надёжно. Согласен, но изначально радиостанций почти не было. От слова совсем. Куда они делись перед началом войны — не спрашивайте. Не знаю. Не моя компетенция. И тут опять на помощь пришли наши волонтёры и друзья: через два месяца почти у каждого была своя личная радиостанция — классическая рация зоны АТО 14-15 гг. — Baofeng UV-5R. Думаю, кто был в АТО — сразу улыбнётся и поймёт, о чём речь. Сама станция была довольно неплохая, но как сугубо для гражданских целей: рыбалка, спорт, охота. Но дело в том, что она была аналоговой и при наличии не очень сложного сканера частоты все переговоры легко пеленговались. Она даже не имела скремблера — устройства, искажающего голос. Собственно, в саму станцию тоже был встроен радио сканер. Когда я взял её в руки, мне почему-то сразу вспомнился художественный фильм «Чистилище», где герой Нагиева слушает разговоры российской армии. Но тут, как говорится — 50/50: орки слушали нас, мы тоже сканировали эфир, находили их частоты и слушали террористов и колаборантов. Бывало даже троллили друг друга в эфире, типа: «Ну давай, выходи сейчас в поле, поговорим по мужски?», «Да пошёл ты!» — и пулемётная очередь в их сторону. Да и чья бы корова мычала про «по мужски»
Честно, лично я ленился копать блиндаж. Вот честно говорю. Врать не буду. Земля представляла из себя некий пласт — сланец. Лопаты оказались совсем бесполезными для рытья фортификационных сооружений. Мы использовали кирки. Ну и технику. Но проблема в том, что экскаваторы были задействованы в основном на дальних блок-постах, а было их очень мало. Да, вот, кстати,про современную войну. В современной бойне подразделение должно иметь мобильность. И инженерная техника должна быть в достатке. Это же не летальное оружие. Это вообще не оружие — закупи ты для армии экскаваторы и автокраны, да хоть в Китае, перекрась их в украинский пиксель и отправь в войска — и комар носа не подточит — и можно послать все эти ООН/ПАСЕ/ОБСЕ. Но, о чём это я? Ну а как же откат? А себе в карман?
У инженерно-сапёрного батальона было несколько экскаваторов на базе КРАЗ, автокраны и ПЗМ-ка — полковая землеройная машина. Ну я не знаю, кто такие названия давал — полковая. Это ещё от былой эпохи. Это просто трактор Т-150 и рабочий орган, который рыл траншею — окоп. Как то на целую бригаду и 40 подразделений, которые стояли с нами было маловато. Не знаю, может ещё у кого что было. Но как-то не особо видел. Или не обращал внимания. Были ещё БАТ — большой армейский тягач, ну тралы там для мин и так далее
Один раз поступила общая команда «воздух» и чтобы не рисковать — я пришёл с караула и мне надо было поспать пару-тройку часиков перед очередной сменой — я взял спальник, одеяло, подушку и побрёл спать в недостроенный, полностью тёмный блиндаж… Сон одолел меня очень быстро
И тут я просыпаюсь. Темнота. Я понимаю, что я должен быть где-то на войне. Руку влево — земля. Вправо — тоже земля… Господи, я подрываюсь, спальник мешает мне двигаться, сердце начинает учащённо биться — я подумал, что я заживо похоронен: что в блиндаж угодил снаряд и меня засыпало землёй. Я кое как выпутался из спальника и, перепуганный до смерти, выполз из боковой норы в общий коридор. В конце тоннеля я увидел зарево от огня из печи — это пацаны топили печку в блиндаже — и сознание начало возвращаться ко мне. Я, запутываясь в спальнике, кое как приполз на свет к теплу, бледный, как полотно. Сердце учащённо билось. Впоследствии я никогда не забегал глубоко внутрь блиндажа и вообще старался его по максимум избегать. Блиндаж — это не инженерное сооружение, а наспех состряпанная херня такими же оболтусами, как и я. Немного освоившись на войне я понял, что укрытием от артобстрела может служить даже яма. И вероятность обрушения блиндажа, который мы сколхозили, более велика, чем прямое попадание мины или любого другого снаряда в тебя. Основная опасность при артобстреле исходит от осколков. Исключение составляют снаряды, которые разрываются в воздухе — шрапнель. Или РСЗО типа «Ураган» — там совсем другой принцип действия — заряд распадется на мелкие кассеты и практически выжигает всё напалмом. Выдержать прямое попадание «Града» в режиме «фугас» или болванки калибра 152 — 203 в режиме «фугас» мм может только хорошо укреплённое фортификационное сооружение, построенное по всем инженерным правилам. На тот момент у нас не было всех необходимых материалов, так как это не Черниговская область и не Западная Украина, где леса навалом
Ну а тем временем я потихоньку осваивал ремонт военной техники. На то время я уже немного набрался опыта, приобрёл себе смартфон в Артёмовске и пользуясь мобильным интернетом находил и скачивал схемы и описания машин, узлов и агрегатов. Ну надо же было как-то выкручиваться. Да, была литература, но она не всегда оказывалась под рукой, да и возить с собой библиотеку на войне… Ну, вы поняли
Предохранители в машине БМП-1/БМП-2 в заднем силовом щитке довольно специфические. У нас на всю роту была одна машина на базе ЗИЛ-131, она называлась МЭС — Мастерская электро спецоборудования. В ней был определённый запас различных запчастей, именуемый ЗИП. Но как-то я стал замечать, его было, мягко говоря, маловато. Я связался с друзьями — харьковскими волонтёрами, скинул им информацию. Фотки предохранителей и номиналы. Прошарив рынки, они не нашли то, что мне было нужно. Возможно, потратив больше времени всё это нашлось бы на барахолках, типа нашего киевского радио рынка. Но вот дело в том, что это всё нужно было на вчера. Ну я нашёл выход из ситуации: я использовал жилки обычного шнура типа ПВС в качестве предохранителей, а точнее, плавких вставок. Думаю. Все помнят, как в селе наши бабушки и дедушки вместо сгоревшего предохранителя ставили так называемый «жучок» — тонкая проволока. Это не безопасно было. Но, при определённой сноровке, знаниях и отсутствии альтернативы — это себя оправдывало. Дело в том что жилка шнура как правило по умолчанию в качестве плавкой вставки пропускает ток 5 Ампер. Вот это и было взято за основу. Предохранители имели номиналы в ток 5, 10, 20, 30, 40 и 50 Ампер. Вечерами в блиндаже я напаивал (восстанавливал) предохранители для силового щитка боевых машин. Нужно было восстановить предохранитель на ток в 20 Ампер — значит используем четыре жилки (5 х 4 = 20). Ну и так далее. По сути ничего сложного — физика средней школы восьмого класса.
Я в блиндаже оборудовал себе мини-мастерскую, провёл туда розетки, свет, установил паяльную станцию. У меня над местом отдыха были даже точечные потолочные светильники, типа Spot — сколхозил я их из сломанных диодных фонариков, использовав их матрицы. В качестве питания использовал зарядки для мобильного телефона плюс балластный резистор. Ну как-то немного смахивало на домашнюю уютную атмосферу. Потом Петрович — это мой третий напарник-электрик, притащил автомобильную магнитолу. Мы установили её под потолком нашего блиндажика, запитали от автомобильного аккумулятора, который у нас использовался для аварийного освещения (12 В), подцепили колонки, вывели наружу антенну — и по вечерам вообще был класс — ну не война, а такой себе футуристический ночной клуб. Только шлюх не хватало и Джек Дениелс. В принципе, шлюхи это не проблема. Но как-то не думалось об этом и не хотелось. И вот так вечерами и ночами я сидел и осуществлял мелкие ремонты блоков техники под тихую музычку и под грохот «Градов», плюс ребята сносили мне на ремонт всякие безделушки, типа зарядок для мобильного телефона, наушников и так далее. В такие моменты я отвлекался от войны и не думал о ней
Ночь с 3-го на 4-е декабря 2014-го года. Украинское Дебальцево.
В эту ночь почти никто не спал, все были напряжены. Дело в том, что штаб бригады передал, что ночью ожидается команда «Воздух». Это арт обстрел. Мало того — обстрел из реактивной, а не ствольной артиллерии. Из БМ-21. Обстрелы были, в принципе, ежедневными к концу ноября, но не носили шквальный характер. Мало того, ты адаптируешься и ты слышишь калибр — ты на слух определяешь, что куда и откуда летит и сколько у тебя времени, чтобы дать по съёбам. Или просто залечь на месте мордой в грязь (зато живой останешься). Но если из штаба передали подобную информацию — значит стрелять будет не одна машина, а возможно батарея или дивизион. Ну и, скорее всего, стрелять прицельно. Потому что до этого орки просто валили куда попало. Просто уничтожали инфраструктуру города. Все укрылись в блиндажи, в этой ситуации реально можно посочувствовать тем, кто в карауле на постах: у них есть укрытия, но по сравнению с полноценным блиндажём — это ерунда. До четырёх утра царила суета и напряжение. Уже как-то потом люди потихоньку начали шутить, ну как-то уже надоело вот это томительное ожидание — оно же как: ожидание смерти хуже смерти. Кто-то улёгся спать, кто-то бодрствовал. Все внимательно слушали свои радиостанции — благо она была почти у каждого. И тут слышу — бах! Что-то упало. Вроде ракета «Града». Но звук не обычный и она одна (это потом я уже понял, что это была пристрелочная). И минут через десять началось…
Град же как — кассета сорок ракет. Сидишь и считаешь. Если упало двадцать три, значит ещё семнадцать в пакете осталось. Это значит, сейчас откорректируют траекторию и положат ближе. Это всё условно, но так хоть можно иметь общее представление о картине боя. Слышу: «бух-бух-бух-бух-бух ….» — залпы ложатся всё ближе и ближе. Страшно, вот в такие моменты от тебя вообще ничего не зависит
Вообще, на самом деле — многое на войне — рулетка и просто стечение обстоятельств. Вот застал тебя миномётный обстрел — ты залёг в окоп. И всё: дальше ты ничего не решаешь. Ты не распоряжаешься своей судьбой. И ведь судьба может сделать так, что мина попадёт прямо в тебя, а человека, который в это время бежит — ни один осколок не заденет. Хотя ты всё сделал правильно. Но судьба распорядилась иначе
Сколько точно в ту ночь упало градов — точно не скажу. Много. В блиндаже всё содрогалось. А через двадцать минут после окончания обстрела с соседней позиции — «Поляна», где дислоцировался штаб 128-й бригады и основные наши силы — пришла страшная новость, которая почти всех повергла в шок…
Новость облетела практически всех: накрыло позицию «Поляна», где находился штаб 128-й ОГПБр. При этом погиб старший лейтенант Шимон — ИО командира роты РМЗ (роти матеріального забезпечення). Это была наша первая близкая потеря — я лично его знал, как весёлого и жизнерадостного человека. К личному составу относился просто и хорошо. К нему можно было подойти и решить любой вопрос. Да, до этого тоже были смерти. Но, когда это происходит именно в твоём подразделении — это немножко другое. Когда ты не знаешь лично людей — их смерть воспринимается как-то по другому. По морально-этическим соображениям я не буду описывать подробности его гибели — мы люди взрослые и все понимаем, как при таких обстрелах люди гибнут на войне, тем более, это могут читать его близкие. Наши командиры тоже приуныли, как я потом узнал — он был им другом детства. Да, сука-война равняет всех — ей всё равно — что ты полковник, что ты солдат…
Утром я был на «Поляне». Это печальное зрелище после обстрела — прямое попадание пакетом «Града». Искорёженная техника, уничтоженное имущество, амуниция, контузии, ранения. Пацаны зализывали раны после ночного обстрела и я понял одно — пришла настоящая война. Но ведь ты этого хотел, правда??? Ты же так жаловался, что тебе мало ощущений, лень копать блиндажи, скучно… Ну что, развеялся??? Получил войну?? А кто-то теперь получит гроб с телом сына….
Да, меня терзали разные мысли… Я сам себе задавал эти вопросы и пытался на них найти ответы… Но вместо ответов в душу закрался страх. И жажда жизни одновременно… Нет, я не перестал любить Украину. Я не хотел уехать и так далее. Я не паниковал — даже намёка на это не было. Просто моё сознание изменилось… В подсознании, в глубине души, автоматически перещёлкнулся тумблер — наверное, это психологическая точка не возврата — до этого ты был ещё гражданским, мирняком, как принято говорить. После этого — всё. Ты — солдат и дорога теперь тебе одна — до конца
6 грудня, 2014 р. Дебальцево. День Збройних Сил України
В этот день орки решили поздравить нас с нашим профессиональным праздником — день ЗСУ. Обстрел начался в 6 утра и длился ровно 12 часов — абсолютный для меня рекорд. Вместо будильника, как уже оычно, меня в блиндаже разбудил пакет «Градов»:
— Як вони заїбали… — Буркнул Петрович сквозь сон, мой напарник
— Угу, поспать не дают — Ответил я
Командование батальона запретило без крайней необходимости покидать блиндажи и укрытия, оно и понятно. Но так или иначе жизнь на позициях текла — караулы, наряды, подвоз воды, боеприпасов, приготовление пищи — всё это происходило в штатном режиме. От этого никуда не деться. Нельзя всю войну просто пересидеть в укрытии. И тут приезжает тягач МТ-ЛБ. За рычагами — майор, техник наших артиллеристов, которые стояли неподалёку от нас, ближе к Углегорску. Что меня удивило — он приехал сам, хотя мог послать бойца. Ему нужна была помощь — нужны электрики. Ну, надо, так надо. Я же не на курорт приехал, в конце концов. Взяли мы инструмент, оборудование и оружие, залезли в машину и поехали.
Вообще гусеничная техника идёт очень мягко. Дело в том, что площадь касания с грунтом в разы больше, чем у колёсной техники и после жёсткого «Урала» такие поездки воспринимались положительно. Обстрел не прекращался и я всегда в таких случаях себя успокаивал одной мыслью: если что-то прилетит прямо в нас — мгновенная смерть. Ехали мы не долго — минут 20. Но когда ты в напряжении — это время растягивается. Приехали на позицию. Это была артбатарея САУ-шек 2С3 (САУ — самоходная артиллерийская установка) калибром 152 мм. В состав батареи входит 5 машин. Расположены они были друг от друга на расстоянии метров 15 немного полукругом, дугой. Таким образом выхлоп дульного тормоза компенсатора был направлен на соседнюю машину. В общем, экипаж одной из САУ начал вводить меня в курс дела, что у них там не работает. Я стоял сбоку возле бокового люка, заглянув во внутрь. А артиллеристы — ребята весёлые. Они же стрелять начинают не предупреждая. Тут соседняя машина даёт залп — выхлоп из дульного тормоза бьёт в мою сторону. В ушах дикая боль, я с непривычки падаю на колени и закрываю уши руками. Бля… Дикая боль, я частично ничего не слышу… Парень, который мне рассказывал суть ихней проблемы высунулся из САУ-шки, посмотрел на меня, улыбнулся и сказал:
— Та не обращай внимания — то херня
— Угу… — Невнятно пробормотал я
И артеллирист тут же продолжил свой рассказ. Как оказалось, у них на двух машинах сдохли приводы подачи снарядов. При этом пушка стрелять могла, но интенсивность стрельбы падала пропорционально усталости экипажа, так как снаряды были довольно тяжёлые, а когда отказывала механика, на выручку приходила мускульная сила человека. При этом я обратил внимание на быт подразделения. Они стояли в чистом поле. Машины были в капонирах, для личного состава имелись блиндажи. И вообще никаких признаков цивилизации. Полная автономка — всё! «Да, у нас ещё хорошие условия» — про себя подумал я. А то некоторые возмущались: то не так, это не так. Каково же тут ночью, если днём не по себе. Земля вокруг их позиции была сплошь испещрена «Градами» и более походила на лунную поверхность. Картину всеобщего пиздеца дополняло полное отсутствие деревьев и кустарника. Если кто и захотел бы сфальсифицировать миссию Аполлон, то можно было смело приезжать в окрестности Дебальцево, сэкономив при этом на декорациях. Артиллерию крыли безбожно, так как они доставляли много хлопот оркам. Не даром их называли «Боги войны». И так оно и было по сути. Пушки такого типа для меня были, честно говоря, вообще новинкой. На помощь пришла логика и мой смартфон, куда я успел к тому времени загрузить достаточно много пособий по ремонту бронетехники. Всё оказалось достаточно просто — выбило автоматические предохранители. Но вот почему выбило — причин могло быть несколько. Но на тот момент работу мы сделали
=================================================
Артёмовск — параллельная реальность
Да, этот город сейчас называется Бахмут, но для меня на всю жизнь в моём сознании он будет именно Артёмовск. Я часто тут кидал якорь по службе в командировках из Дебальцево и по этому с этим городом у меня связаны хорошие, тёплые воспоминания. В первую очередь потому, что тут мы жили в казарме, город прифронтовой, в нём текла мирная жизнь. Первая моя поездка в него была ещё в декабре 2014-го года. Я помню, как мы приехали — надо было отремонтировать пару десятков БМП-2 для мехбата (механизированый батальон на базе БМП-2), чтобы ребята смогли воевать. Ехали на военном «Камазе» с климат-контролем — продуваемый всеми ветрами кузовом))) Ну, то такое — это же армия, а не бордель, тут мне пятизвёздочных отелей никто не обещал, как и шлюх с блек-джеком. Отъезжаем от Дебальцево, потихоньку затихает стрельба из 2А42, шелест «Градов» и залпы артиллерии. На блок-постах военные машины пропускают вне очереди, по этому добираемся относительно быстро. И вот он, мирный город! Ура!!! Первую остановку делаем возле продуктового магазина на въезде в город. Хочется пожрать какой-то гадости, типа гамбургера или шаурмы. Вот почему всё вкусное — вредно? Мы паркуемся, люди не особо обращают внимание на военных — понятно, в 40-ка километрах линия фронта, передовая. Им не привыкать. Захожу в магазин, нагребаю всяких балабасов типа чипсов и «Пепси-колы». Далее мы, довольные, что дети, едем в военную часть, где будем жить на время командировки. Но по дороге останавливаемся возле банкомата «Приват-Банка», чтобы снять наличку. О, да — это целый ритуал!!! Когда возле чуть ли ни одного работающего банкомата на весь город выстраивается очередь из военных. А банкомат выдаёт за одну операцию 200 гривень. И чтобы снять 1000 гривень, надо пять раз проделывать одну и ту же операцию. Думаю, не надо объяснять про недовольные лица гражданских, которые стоят в очереди за нами.
Наш «Камаз» лихо заворачивает к отделению. Шипение тормозов, бойцы бодро спрыгивают с бортов кузова. И тут я замечаю каких-то других военных.
Это были бойцы Национальной Гвардии Украины. Сытые, холёные, в новом синем пикселе (тогда форма НГУ), новая техника. И мне как-то странно стало. Мы рваные, грязные, на старой технике. Нет, к парням у меня претензий нет — они такие же подчинённые, как и я. Многие «нацики» тоже погибли, защищая Родину. Это служба. Просто само отношение власти к армии. Но ведь это и ясно — правительство выучило уроки Майдана и просто так себя в обиду не даст — любая власть делает опору на силовиков, как гарантию своей безопасности. Армия же почему и оказалась в таком печальном состоянии на момент начала войны с Россией — потому что военных никто не прикармливал. Их никто не рассматривал, как гарантию своей личной безопасности, потому что 26 лет Украиной правят олигархи, а у олигархов нет понятия Родина — для них это интернациональное понятие, эти люди имеют другую шкалу ценностей, воспитанную на бизнес-отношениях, где принято «решать». Настроение было немного испорчено. Но когда мы загрузились и поехали, мои жизнерадостные побратимы тот час меня опять развесилили — без юмора на войне никуда. Даже ни столько без юмора — без общения и без дела. Главное не молчать, не замыкаться в себе и найти любую работу: разбери/собери оружие. Почисти — оно по любому где-то да грязное. Зато навык приобретёшь. Я вообще задалбывал пацанов: а научи пулемёт ПК разбирать? А научи у ДШК ленту забивать патронами и так далее. Даже элементарное — должна быть взаимозаменяемость: убило гранатомётчика — ведь досадно будет, когда на тебя прёт «бэха» или танк, а ты стоишь и не знаешь, как зарядить ракету в РПГ, как собрать заряд перед этим. Проверь свою машину — это никогда не будет лишним. Чай, не на Мазератти воюем — техника далеко не новая. А война — это не полигон и заправки с кофе и СТО тут нет. Приехали мы в часть, нас сразу же проинструктировали:
— По газонам не ходить, возле заборов не ходить — там мины и «зажигалки». Всё ясно?
— Так точно!
Коротко и ясно. А что ещё для военного надо? )))) Ну если ты не идиот. Оно и логично, так как эту часть летом 2014-го года атаковали сепары — об этом свидетельствуют разрушенные заборы, КПП и огромные дыры в зданиях от РПГ или снарядов. Но атаки были отбиты. Нас разместили в казарме. Для меня это был просто курорт, вот честно. Рабочий день был у нас, ремонтников, где-то до 16 часов — потом темнело и работать было проблематично — не вся техника стояла в боксах — это же война. А после у тебя был свободный выход в город до 21:00. Я радовался этому, что ребёнок. И вот первый наш день закончен, наступает долгожданный вечер и мы с Димкой, моим напарником, идём в город. Я говорю:
— Пошли в пиццерию?
— Зачем? — Спрашивает Дима
Что значит «зачем»? Пиццу есть! — чудак-человек, подумал я
И я его таки уговорил. Но перед выходом из части мы ложили гранату РГД-5 в карман. Так, на всякий случай — городишко-то опасный. А табельное оружие нам не положено по штату — только офицерам. А с автоматом Калашникова в городе тоже особо не повыделываешься. Заходим в пиццерию. Девушка за стойкой смотрит на нас, как на два привидения — а мы ещё грязные, толком не помылись. Сделали заказ и пошли мыть руки в санузел. И тут Димка начинает смеяться. Я смотрю на него и не могу понять, в чём дело:
— Что такое? — Спрашиваю я
— Да я не помню, когда последний раз мыл руки в умывальнике в туалете…
И тут до меня дошло и я тоже начинаю ржать вместе с ним… И этот смех сквозь слёзы в глубине души… Да, на войне ты начинаешь ценить то, через что каждый день переступал в мирной жизни и воспринимал, как само собой разумеющееся. А некоторые вещи даже не замечал. Ты начинаешь понимать: как же мало надо для простого человеческого счастья. А в казарме же как коммунальная квартира. Люди постоянно меняются. И вот в очередной день рядом поселили хлопца. Он был какой-то нервный. Автомат прижал к себе. И я смотрю, а он постоянно бормочет: «Я не хочу туда. Не хочу. Я повар, а не гранатомётчик…» И я просто понимаю, что парню хочется с кем-то поговорить. Сначала он сам меня начинает раздражать. Он меня просто бесит. Мне хочется сказать ему — заткнись! Потом усталость после очередного дня берёт своё и я засыпаю я засыпаю. Утром его уже нет. Он уехал. Воевать. И я начинаю чувствовать угрызения совести. От него осталось не убранное одеяло солдатской кровати. А может мне его надо было выслушать? Но, я тогда не думал об этом — я сам был взвинченный. Нет, это не оправдание. Просто пишу, как есть
Дело в том, что с наличными деньгами были проблемы, как я писал выше. Многие банкоматы были просто разбиты, многие не работали. А те, что функционировали, имели ограничение на выдачу налички и возле них, как правило, была большая очередь. Вместе с тем не все магазины были оборудованы терминалами. И вот как-то я в очередной раз в обед вышел в город — нужно было купить коробочку саморезов для ремонта. Да много чего покупалось тогда — тестеры, кабеля. Захожу я в магазинчик стройматериалов, выбираю товар и тут обнаруживаю, что у меня вообще нет налички. Я лихорадочно шарю по карманам, в надежде хоть что-то найти — ничего нет. И тут произошло то, чего я не ожидал вообще, тем более в этом городе: девушка-продавец протягивает мне товар и произносит:
— Берите так, бесплатно
Я немного опешил. Дело в том, что деньги за товар я ей потом отдал — дело принципа, хоть и стоила эта коробочка гривень 20. Но что меня поразило, что есть таки люди в таких городах, которые осознают все «прелести» так называемого «русского мира».
Вообще всех жителей Украины условно можно поделить на 4 категории в плане отношения к войне.
Первая категория — это упоротая вата. С ними бессмысленны любые диалоги. Это люди, которые хотят жить на России, но не хотят туда ехать. Они не хотят поднимать свою жопу. Они хотят не работать, а «ходить на работу». Они молятся на Сталина и вспоминают колбасу по 2,20. Любые попытки объяснить им, что не важно, сколько стоит колбаса, а важно сколько ты можешь её купить (покупательская способность) — абсолютно бессмысленны. Как и бессмысленны упоминания о репрессиях, голодоморе и кто на самом деле развязал вторую мировую войну в 1939-м году. У них своя параллельная история и реальность. Совки любят дрочить на СССР во время застолья. Причём, делать это они предпочитают не под скрепный стекломой, типа магазинной дешёвой водки, а под буржуйские Finlandia Vodka или Хэннеси. Ездить они предпочитают не на ВАЗ-21, который выпущен в 2011 году, а на «гейропском» Дойц или БМВ. Да и для работы и общения они используют ненавистный американский интернет. Им бессмысленно объяснять, что страна, в которую они так хотят и тянут всех туда, за сепаратизм просто стирает с лица земли — за поребриком с ними никто никакие переговоры не вёл бы вообще — их бы просто укатали бы в асфальт — и вот тут я был бы солидарен с орками: практически в любом государстве за сепаратизм — либо пуля в лоб, либо скамья подсудимых. Но тем и отличается Homo Sapiens от ватника. Как говорится: пьяный проспится и поймёт. Дурак — никогда
Вторая категория — это те, кто купились на сладкие обещания присоединить их к запоребрику по типу Крыма — тогда ещё была эйфория, хотя осенью 2014-го она начала угасать. Повелись на халяву. Они думали, что зарплаты и пенсии у них станут, как на Арбате и на Рублёвке. Эти люди как бы понимают, что их кинули. Что они лохи. Но кому же охота признаваться в этом? Хотя ответственности с них это не снимает
Третья категория — это криминал. Который в «русском мире» увидел своё будущее. Криминал — это и есть вся суть так называемого «русского мира» Вот эти люди и будут брыкаться до последнего, отстаивая своё право на насилие: рейдерство, мародёрство, распил заводов на металл, отжим квартир и многое другое. Так как они понимают, что им дорога в цивилизацию закрыта. Максимум, где их не будут преследовать — это россия. Ну может ещё Камбоджа и КНДР. Этим они и опасны — эти будут отстреливаться до последнего, как загнанные в угол шакалы, когда будем освобождать Донбасс и Крым от оккупантов. Процентное соотношение вышеперечисленных категорий я не скажу — я не проводил социологические опросы и всё это условно. Но общую картину понимает, уверен, любой здравомыслящий человек
Ну и четвёртая категория — это проукраински настроенные граждане. Это мы с вами
Так за суровыми буднями прошло дней десять. Кто их считал? Это же на срочке как — солдат дни до дембеля считает, потому что можно хоть приблизительно высчитать, когда тебе домой — ну хоть в каком месяце. А тут же неясность полная — никто ничего не говорил, на сколько мы на войне — первые три волны мобилизации, как первопроходцы были. Это потом этот процесс устаканился и приобрёл ясность и более-менее понятные сроки
И вот подошёл канун Нового Года. Мы «поднимали» машину за машиной, как-то за работой не было времени грустить и думать о чём-то постороннем. К тому времени мы с Димкой съездили в спортивный магазин и прикупили пару бушлатов. Военторга в Артёмовске мы не нашли. Приобрели бушлаты для того, чтобы не ходить по городу, как бомжи. Война-войной — но как-то элементарная опрятность тоже должна быть. Да и мы могли себе это позволить на свою зарплату. Ну это как всё равно что пожлобиться купить себе нормальную одежду. У нас был знакомый таксист, котрого мы вызывали напрямую. Но с ним я старался особо не болтать — кто знает, что за человек да и в машину по одному тоже старались не садится, как и вечеров не выходили по одному в город — лучше перебдеть, чем не добдеть
Артёмовск, 31-е декабря 2014-го года
В казарме царила предпраздничная обстановка. Дело в том на новогодние праздники многие уехали — кто на фронт, кто по домам, кто снял квартиру на сутки-двое и проводил это время со своими близкими — это логично и нас осталось человек 25. Мы шуршали по казарме — мыли полы, наводили порядок, по телевизору шёл «95-й квартал». Царила, я бы сказал, домашняя атмосфера. И мне так тепло стало на душе от этого. Ближе к вечеру мы все раззнакомились и я начал выяснять, что мы будем готовить на Новый Год. Обсудив это я метнулся кабанчиком в город — деньги я тогда вообще не считал. Да их никто не считал. Я первым делом прикупил ёлочных гирлянд. Да-да, вот эти самые мигалочки на ёлочку. Светодиодные, крутые. Купил несколько штук. Одну сразу нарядил на нашу ёлочку в казарме, две отдал ребятам, которые ехали на МАЗ-531 в Дебальцево и одну оставил себе — для блиндажа. Когда вечером я ходил по вечернему Артёмовску, скупая продукты, шампанское и разовую посуду, какая-то праздничная атмосфера царила в городе: люди были радостные, где-то гремели петарды — этот звук хорошо отличаешь от звука выстрела, в общем, царила мирская предновогодняя суета. И стало так хорошо. Сверху из окна мне помахали и окрикнули какие-то девчёнки, я поднял голову и помахал им в ответ
Вечером часов в восемь в казарме сдвинули столы, начали накрывать на стол. Меню было довольно обычное, но разнообразное. Каждый был при деле: кто-то делал нарезку, кто-то крошил салат и так далее. Посуда разовая — всё по солдатски и просто. Я, первым делом, нарядил ёлочку, украсив её гирляндой, которую купил. Вот с детства люблю я такие вещи — Новый Год для меня самый любимый праздник в жизни. Все остальные просто меркнут. Он мне нравится своей грандиозностью и масштабностью. Ребята распаковывали коробки, которые привезли волонтёры — там были рисунки детей, подарки, сладости и много чего другого. Это давало чувство единения. В общем — царила полностью праздничная атмосфера
Старшина роты, который был у нас за старшего, сказал нам, что коллектив тут постоянно меняется: кого-то уже нет в живых, кто-то в другом секторе. Ну, понятное дело — война. Потом было новогоднее поздравление от президента Украины. Потом смотрели… Уже и не припомню что — какие-то новогодние развлекательные передачи на украинских каналах. Кто-то пошёл спать в два-три часа ночи, я же любитель сидеть до утра в новогоднюю ночь да и посидеть в креслице, почти как дома, с пультом в руке — это совсем иное. Но под утро я сдался и заснул…
Первого января был отдых. Кругом царила приятная и давно забытая тишина. Лишь отдалённые звуки редких петард и далёких выстрелов иногда нарушали тишину, но это было на улице. В помещении же было тихо, по-домашнему. Я дрых часов до двух дня. И тут меня пцдит какой-то мужик и говорит:
— Идём покушаем в столовую?
— Идём — Говорю я
А он в курточке гражданской. Я оделся, мы вышли из казармы и пошли в столовую — до неё было рукой подать. Мы идём, разговариваем, шутим. Заходим в столовую, снимаем верхнюю одежду и тут я обращаю внимание на две большие звезды поперек погон… Подполковник!!
— Так Вы полковник?…
— Успокойся — всё нормально. — Ответил он и тут же продолжил беседу
Дело в том, что на войне такие случаи были не редкость. Звания никто не носил из соображений безопасности да и на фронте это не надо. И вот я заметил, что на войне исчезла вот эта вся уставщина. Нет, субординация, уважение, приказы — это всё было. Но было всё как-то максимально упрощено для удобства коммуникации
Мой напарник по ремонту был РАВ-истом. По-простому — специалист по ремонту пушек. Довольно толковый уже на то время — его хорошо обучили хлопцы из 50-го рембата, что стоял с нами в Дебальцево. Ну и по скольку наша со Славиком миссия была почти закончена (по электрической части), Дима попросил моей помощи. Дело в том, что пушка машины БМП-2 представляла собой, если простым языком, увеличенную копию автомата. Фундаментальный принцип действия был один: пороховые газы толкали газовый поршень, который перезаряжал орудие. Понятно, что это очень-очень упрощённо, но вот если автомат Калашникова можно было разобрать, почистить и собрать самому, то с пушкой 2А42 такой фокус не прокатывал, так как пулька в автомате диаметром чуть менее шести миллиметров, а снаряд в пушке — тридцать миллиметров. Всё огромное, тяжёлое. Мало того, почти каждая машина была с заклиненным снарядом в стволе
Я не раздумывая согласился помочь напарнику. Предварительно башня машины поворачивалась так, чтобы ствол можно было направить от города — если вдруг произойдёт несанкционированный выстрел — чтобы никого не убило. Таких случаев у нас не было, но тем не менее. Мы оба находились в башне — один на месте командира, другой на месте оператора-наводчика. Я не вспомню всех премудростей, так как я помогал, работать приходилось аккуратно. Дело в том, что под погоном башни были уложены две ленты для пушки: одна со снарядами БТ (бронебойно-трассирующие, против лёгкой брони), а другая со снарядами ОТ и ОФЗ — осколочно-трассирующие и осколочно-фугасно-зажигательными — против живой силы ну и гражданского транспорта. Так вот если бронебойные — это обычная стальная болванка, то осколочные имели заряд и детонатор. И бывало, когда у меня из рук выпадал гаечный ключ, мы с Димой оба зажмуривали глаза — ну, мало ли… Я сначала понять не мог, почему у Димы так трясутся руки. Через несколько дней работы с ним у меня руки дрожали точно так же. Детали были тяжёлые, инструмент был специфический — какой-то «ветролётик» — уже не помню его назначение. Давно это было да и специфика не моя немного
Один раз вечером мне позвонил друг детства. Я взял трубку и сказал привычное: «Алло?». И тут я услышал бессмысленный поток сознания. Сначала я подумал, что это глупая шутка или розыгрыш. Но потом понял — это жестокая правда: так называемый «друг» задал мне вопрос — чего я там сижу? Мол, а ты знаешь, что из-за вашей войны доллар уже двенадцать гривень? Я лишь сказал, что если бы не «наша война», то доллар был бы не по двенадцать гривень, а по шестьдесят пять рублей и бросил трубку. Я стоял, как обплёванный… Больше мы с ним не общались и не виделись…
Ну и вот, когда наша работа была окончена, настало время возвращаться в родные пенаты — Дебальцево. На календаре было 6 января 2015-го года, Рождество Христово
За нами с моими побратимами-коллегами приехала машина ЗИЛ-131, которая забрала нас в Дебальцево. Обстановка была уже напряжённая, но особой тревоги не было. Мы буднично погрузились в машину, попрощались с руководством военной части, где мы были прикомандированы, перекрестились и поехали. Ехали относительно не долго — минут сорок. Но всё равно чувствовалось напряжение. И вот он, город, ставший уже даже немножко каким-то родным, что ли? Когда приехала, первые минут десять была радость и обнимашки — да, я не видел своих пацанов, ставшими мне уже родными, почти три недели. Это были искренние, не фальшивые эмоции. Мы привезли каких-то гостинцев в виде пиццы и всяких вкусняшек. Я доложил командованию и пошёл в блиндаж распаковывать вещи и амуницию. Первым делом я украсил наш блиндаж ёлочной гирляндой и дождиком: война — войной, а всё таки новогодние праздники!! Первый день было как-то уже непривычно снова слышать залпы и стрелкотню. Как-то уже отвык от этого не много в Артёмовске. По скольку был Рожденственский вечер, мы с ребятами приготовили праздничный мини-ужин. Шутки, анекдоты, армиейский юмор — было весело и хорошо и ничто не предвещало беды. После ужина мы разошлись — кто в караул, кто спать.
=================================================
7 января 2015-го года, Дебальцео.
Я проснулся довольно рано. Нет, в этот раз меня разбудила не канонада. Вот проснулся и всё. Такое со мной было 19-го августа 1991-го года, когда произошёл путч — какое-то шестое чувство. Начальник караула поставил меня в известность, что сегодня я иду в караул — ну, караул, так караул. Поскольку мобильная связь в блиндаже как таковая отсутствовала, то приходилось выходить наружу, чтобы поймать сигнал сотовой сети. И только я подхожу к выходу, у меня зазвонил телефон. Это был номер телефона моей тёти
— Алло? — Отвечаю я
— У тебя папа умер!!!
-…
— Женя, у тебя умер папа!
— Когда?
— Только что…
Я не поверил в это сначала… Я подумал, это какой-то нелепый дурацкий розыгрыш. Мой мозг отказывался верить и воспринимать эту информацию всерьёз. Но пообщавшись с абонентом, я таки понял: это правда.
Да. Ситуация была патовая. Я пошёл к столу и сел чёрный, как туча. Мой побратим увидел меня и спросил, что случилось? Я рассказал. Надо отдать должное — командование батальона решило вопрос о моём внеплановом «отпуске» за несколько часов. Комбриг подписал рапорт — за это спасибо. Меня собирали всем батальоном. Форму новую дали кто-то из ребят, так как моя парадная форма была не стираная. Мне оформили документы, я сдал оружие и мы поехали. За рулём, да, был Толя. Нас было три человека. Он так гнал свой «Урал» по зимней обледенелой трассе, что мне иногда становилось страшно. Время было ограничено, так как поезд «Интерсити» ходит на Киев раз в сутки примерно в 19 часов. Заехав в город Славянск, мне сразу в глаза бросилась контактная троллейбусная сеть без проводов. Вернее это была не контактная сеть, а всё, что от неё осталось. Ну да: медь дорогая. Это результат орудования банды Гиркина — той самой, которая летом 2014-го года ушла в Донецк. Кстати: лично у меня этот эпизод вызывает много вопросов. Но это отдельная тема — не буду засирать эфир
И вот мы на вокзале в городе Славянск. Я мигом бегу в кассу и спрашиваю наличие билетов на Киев. Девушка-кассир говорит, что остались билеты только в первый класс по 700 гривень. Мать его — мне на данный момент было всё равно, сколько они стоили. Я взял билет, обнялся с побратимами, пожелал им удачной дороги домой и стал ожидать поезд. Состав прибыл вовремя, я сел и занял своё место. И вот начались томительные семь часов дороги в Киев. В моей голове роились разные мысли — и хорошие и плохие, но настроения не было вообще. Самое худшее для меня — это ожидание и неизвестность. И вот он Киев!!! Центральный вокзал. Я позвонил своим соседям и сообщил, что я буду в Киеве, рассказав про причину моего визита. Меня встретили на машине, так как время было позднее и привезли домой. И вот я дома. Кошки шарахнулись от меня, как от привидения. Вообще домашняя обстановка была для меня дикостью.
=================================================
Киев
Я захожу домой и я просто сажусь и втыкаю. Втыкаю в тишину. Наслаждаюсь ею. Тишина, мелочь, на которую никто и никогда не обращал внимания в повседневной жизни. Так я просидел почти час Но меня начала разбирать усталость. Я помылся и завалился спать: завтра предстоял тяжёлый день… Ну как же, ну как же так?? Я же обещал приехать с победой. А приехал хоронить своего самого близкого человека. И победу не привёз… С самого утра я начал заниматься подготовкой к похоронам — не буду описывать эту процедуру — она стандартная и малоприятная. Похороны были без особого размаха — только самые близкие люди. Мы приехали на кладбище, были родственники и друзья моего отца. И тут вылазит человек из чёрного джипа. Подходит ко мне и сразу вопрос:
— Ну что, доброволец? Так за кого ты там воюешь?
— А… За нас.. (неуверенно ответил я)
Это был мой первый опыт на гражданке, когда приходит осознание, что никакая ни вся страна воюет. Что любителей «русского мира» — шо блох на бездомной собаке. Больше всего бесило, что этот человек — отставной военный. У меня играли желваки (это потом мне сказали). Я смотрел на него, это была немая сцена. Морозный ветер завывал в наших куртках. Мы смотрели друг-другу в глаза, как два волка. Потом началась ватная методичка — мол, договариваться надо, ты воюешь за Петю, за его бизнес и так далее, на что я ответил, что с террористами не договаривается никто в мире. В общем, наш диалог не сложился. А я получил урок: я понял, что никакая не вся страна воюет. Ведь когда ты там, когда смотришь вечерние выпуски ТСН с репортажами с передовой, то создаётся впечатление, что у тебя за спиной вся страна. Но это журналистика — это их работа создавать такую картинку. Нет, это хорошо, что они уделяли много эфирного времени войне, но я не видел так называемого закулисья..
После похорон у меня осталось 8 дней отпуска — хотя, отпуском это назвать сложно. Мне звонило много друзей, все хотели встретиться. Я физически не мог всем уделить внимание, люди это понимали и никто не обижался. И вот тогда ещё чувствовалась какая-то поддержка, чувствовалось, что люди хотят победы. Ещё не было разочарования. Один мой знакомый даже подарил мне берцы Били Вили — в таких ходят морпехи США, люди верили в нас. Ну а напоследок в самый последний день, вечером, был организован небольшой сабантуйчик — интернет-сообщество проводило реальные встречи время от времени, так как я тоже был участником, то я решил непременно пойти. А на семь утра у меня был билет на поезд до «Славянска». Компания была весёлая: из мужиков был только я. Шутки, веселье, спиртное потихоньку делали своё дело. В общем, не вдаваясь в подробности, я остался ночевать у девушки — ничего нового я не изобрёл в этой жизни
Любовь…
Открываю глаза. Незнакомая квартира. Незнакомая постель. Запах незнакомого женского тела. Женское тело для меня уже, в принципе, стало незнакомо… Где я? Какой сегодня день? Что было вчера? — три классических вопроса после пьянки. Рука тянется к бутылке с минеральной водой. Беру в руку телефон — там миллион пропущенных. А по времени… А по времени я уже обязан был быть в Дебальцево! Вот это пападалово — подумал я… Набираю номер командира роты:
— Алло?
— Товарищ капитан, это Женя
— Что с тобой, где ты?
— Тут такое дело… Я с барышней загулял…
— Завтра будешь?
— Так точно, товарищ капитан — уже выезжаю за билетами!
— Ладно, я тебя прикрою перед командиром бригады
Я мог соврать, сказать что угодно. Но я не стал этого делать. Зачем? Я первым делом помчал на вокзал за билетом на завтра. Сдать свой билет уже не получилось, так как это можно сделать
Утренний прощальный секс. Как в последний раз. В телевизоре идут новости, девушка из экрана бубнящим монотонным и стальным голосом рассказывает последние события, в блоке новостей мелькают сводки из зоны АТО, из кухни идёт запах вкусной еды. За окном начинает жить своей мирной жизнью город: в подъезде хлопнула дверь, во дворе кто-то завёл и прогревает свой автомобиль, чирикают птички. Хотелось это всё продлить навсегда, но надо было ехать. Мы оделись, позавтракали. У неё на глазах выступили слёзы. Я молча сидел и пил кофе. Я вызвал такси. Мы обнялись и я поехал. Чёрт, всё как в каком-то кошмарном сне. Неужели это происходит со мной? Неужели в стране война? К дому подъехал серый «Ланос» — классическая машина бюджетной службы украинского такси. Я открыл двери, сел в машину и мы поехали. Таксисты часто полюбляют разговаривать с пассажирами да и я сам не против поддержать разговор.Но вот сегодня мне просто хотелось молчать. Мне даже не хотелось видеть этого таксиста:
— С вами всё хорошо? — Спросил меня таксист, глядя на моё лицо
— Что?? А… Да… Всё нормально. — Отрешённо тветил я
Приехал я на вокзал. Вот он, мой поезд. «Интерсити» — не хухры-мухры, да? Да потому что туда, в Славянск, ничего другого нормального не ездило в такое время. Вот блядь, в гражданской жизни не ездил поездами этого класса. А тут… Как-то смешно — на войну и на крутом поезде. С комфортом, сцуко! Семь часов томительной дороги. Не люблю поезда класса «Интерсити» — не прилечь, не отдохнуть. Поезд прибывает в Славянск. Выхожу. Редкие пассажиры выходят со мной — всё-таки прифронтовой город. Сразу чувствуется гнетущая атмосфера. Отношение к военным тут неоднозначное: мы же типа каратели. Дорога в Дебальцево лежит через Артёмовск. Перед Артёмовском начинаются блок-посты НГУ. Дальше меня должны забрать мои хлопцы на машине. Но до Артёмовска нужно ещё добраться
Пытаюсь поймать машину — никто особо не горит желанием подвозить военного. Хотя я же не на шару еду — я вообще не люблю халявы. Тут со скрипом колодок останавливается старенький «жигулёнок». Водитель — типичный бомбила, которому всё равно, кого везти: что сепара, что украинского военного. Да, таксёры в тех краях — опасный народ, с ними надо было держать ухо в остро
— Тебе куда? — Лихо спрашивает он
— Мне в Артёмовск.
— 200 гривень
— Поехали! — Коротко ответил я
Я не торгуюсь. Не хочу. Нет желания спорить и что-то доказывать, тем более, он мне ничем не обязан. Тем более, я не знаю расценок. Закидываю рюкзак на заднее сиденье и сажусь в машину. На подъезде к блок-посту нас тормозят. Деловитые бойцы Национальной Гвардии долго изучают мои документы. Мне отдают военник с отпускным документом обратно и я жду машину.
За мной приехали — лихой разворот старого «Маверик» и мои родные пацаны, в салоне играет музыка. В багажнике лежит БК, на заднем сидении — оружие. Всё привычно и понятно. Мы обнялись и без лишних слов поехали. И стало как-то так тепло. Такое впечатление, что ты едешь к себе домой. А куда я еду? А где теперь мой дом и что считать домом? И кто я теперь? Знакомая трасса М-03 — единственная дорога, которая связывает Дебальцево с внешним миром. Дорога жизни, как мы её называли в шутку. Но дальнейшие события покажут, что это была далеко не шутка… Добрались до Дебальцево без проблем. Кто был в Донбассе, тот знает эти пейзажи — редкие деревья и терриконы. Машина на трассе — как на ладони. И вот мы на месте. Пацаны радостно меня встречают. Мне выдают мой автомат — вот он, привычный холод металла. Как-то начинаешь чувствовать себя уверенней и спокойней.
================================================
19 января, 2015. Крещение. Дебальцево.
В этот день город жил своей жизнью: люди купались в проруби, гуляли по городу, хотя оперативная обстановка на данный момент была сложная. Напротив нашей позиции было небольшое озеро. Рыбы там уже, наерное, не было, так как оно было полностью перепахано минами и снарядами. Наши ребята решили искупаться в проруби. Я не фанат и не сторонник этого мероприятия — не думаю, что я стану святым после окунания. Да и куда я попаду — в ад или рай — это решать уж точно не батюшке, который ездит на «Мазератти». И не окружающим — если там кто-то есть сверху — вот он и решит. И всё было ничего. И, примерно, в 15 часов на город легло несколько «пакетов» БМ-21 («Град»). Накрыли сам город, а не наши позиции — тактика Гудермеса и Грозного. Говорят, там много людей погибло и дети в том числе. Это стало последней каплей для жителей Дебальцево: на следующий день город эвакуировали
Командование ставит меня в известность, что нас опять ожидает командировка в Артёмовск. Ну, надо — так надо. На следующий день утром мы собирались в путь — вечером никто не ездит, так как блок-посты закрыты. Даже волонтёры, которые к нам приезжали и не успевали уехать за светло, оставались ночевать до утра, так как ночная езда — это игра со смертью. На сборы нам — 30 минут. Я собираю необходимые вещи, инструмент, оборудование, оружие, боеприпасы и грузимся в «Камаз». Кочевой образ жизни уже немного начал раздражать, честно говоря. Успокаивала лишь та мысль, что можно будет опять снять квартиру на сутки и нормально выспаться и помыться. Ну покушать пиццу. И вот мы выдвинулись в путь. На трассе Дебальцево — Артёмовск была удручающая картина: пробка из легковых машин длиною пару километров в три, четыре ряда. Военные машины пропускали без очереди, по этому мы проехали мимо тянучки и я успел оценить масштабы бедствия — это была гуманитарная катастрофа.
В Артёмовске мы привычно разместились в воинской части, где дислоцировались в прошлый раз. Опять я занялся привычным мне уже делом. Тянулись дни. Вечером я смотрел новости, ситуация в Дебальцево осложнялась с каждым днём: если раньше я мог спокойно звонить пацанам, то сейчас при попытке набрать номер кого-бы то ни было чаще всего абонент был вне зоны действия GSM-сети. Это настораживало. Но паники не было- каждый делал свою работу, это война, в конце концов. Потом пропала связь с командиром роты. Я спросил у майора, которому мы, ремонтники, подчинялись, как обстановка в Дебальцево, он ответил, что тоже не в курсе. Может и знал что-то, но не сказал или не имел права — радиостанции дальнего радиуса действия по любому имелись. Я стал немного нервничать. Каждую ночь я видел, как мотались туда-сюда МАЗ-ы с ракетами для установки «Ураган». Это БМ-21 можно вручную заряжать, а «Ураганы» намного тяжелее и габаритнее — триста миллиметров, против ста двадцати у «Града», по этому для зарядки ракет в пусковую установку применялась вспомогательная машина. Учитывая интенсивность, с которой они ездили, могу предположить, как утюжили оккупантов. И тут в один из дней мне удалось связаться с командиром роты. Связь была прерывистая. Мы пообщались и тут я произнёс то, что сам от себя не ожидал:
— Товарищ капитан, заберите меня отсюда в Дебальцево, я хочу быть со своими пацанами!
— Женя, тут не безопасно. — Ответил он
Я его понимаю, но почему я так сказал — не знаю. Да, по большому счёту я мог спокойно пересидеть в Артёмовске. Причём — законно. Я сам от себя не ожидал такого решения… На тот момент «оперативного» окружения ещё не было, но ездить по трассе М — 03 было уже не безопасно, но ещё возможно. За мной с напарником на следующий день приехала машина. Я набрал свою, даже не знаю, как сказать — пусть будет девушка — я ей позвонил, связь была прерывистая. Мы поболтали и машина тронулась. Все были заметно напряжены, автоматы на изготовке. Поскольку мы ехали в КУНГе, я расположился как можно ниже, за оборудованием — толстая сталь оборудования была способна защитить от пуль противника. На улице шёл мелкий снежок. Мы остановились в Артёмовске возле магазина, купили каких-то приколов и выдвинулись в путь. Это было, примерно, 29-е января…
=================================================
Последние дни Помпеи
В Дебальцево мы приехали днём, было что-то около 13 часов. По крайней мере, было ещё светло. Наш ЗИЛ остановился. Мы выпрыгнули из КУНГа. И тут я прозрел…
Мне сразу вспомнился эпизод высадки американский войск на Омаха Бич. Куда мы приехали? Мы точно в том городе?
Серые лица ребят. Нет этого «Слава Украине!», нет этой всей патриотической риторики — началась настоящая война. Кто, куда стреляет — ничего не понять. Город обесточен, электричества нет. Слышна почти непрерывная канонада. Я, как человек немного уже отвыкший от этого всего, бегу в блиндаж, попутно пригибаясь после каждого залпа. Забегаю в укрытие. Внутри сидят пацаны, там где у нас кухня. Лица грустные, все молчат. Между залпами артиллерии слышно монотонное урчание бензиновых и дизельных электрогенераторов. Я понял, что произошло: Дебальцево превратилось в город-призрак. Инфраструктура уничтожена. Отопления, водоснабжения и электроэнергии нет. Мобильная связь отсутствует как таковая — лишь в определённых местах, как я выяснил позже, добивал сигнал из Артёмовска (Горловка была не наша — оттуда ничего не могло добивать). За Углегорск шли ожесточённые бои. Мало того, орки успешно использовали средства РЭБ — нам приходили деморализующие СМС-ски провокационного характера, типа: «Вы окружены, ротный сбежал в Артёмовск, сдавайтес». И всегда отсутствовала последняя буква. Это так называемая фемтосота — достаточно дорогое оборудование, с помощью которого рассылается спам на все номера, которые находятся в радиусе действия этого оборудования. Я, надеюсь, не надо объяснять, что и его тоже трактористы и шахтёры нашли в шахтах. Население, в основной своей массе, покинуло город. Остались только те, как я понял, кому некуда было ехать либо не хотели быть никому обузой обузой. В основном это были пожилые люди. Ну и сепары. Если раньше животные периодически прибивались к нам, то с эвакуацией города они просто хлынули к нам на позиции. В основном это были собаки и кошки. Многие собаки были породистые, исхудалые. Не агрессивные — видно, что выросли среди людей и ещё не успели одичать. У нас даже жил волнистый попугайчик в блиндаже — по нашей просьбе волонтёры привезли нам для него клетку. Он прилетел после очередного обстрела. Среди его лексикона были слова «Кеша — Кирюша». Как я понимаю, Кирюша — это хозяин попугая. Одним словом наступила гуманитарная катастрофа. Во многих домах лежали трупы людей, которые просто некому было хоронить. Я думал тогда об опасности возникновения инфекционных заболеваний, но нам повезло, что на улице был довольно морозный февраль 2015-го, а не жаркое, во всех смыслах, лето 2014-го года. Да, вот она — окопная война. Ведь когда начинается артобстрел — от тебя мало что зависит на самом деле. Для себя я уяснил железное правило: если тебя это застало врасплох — просто падай. Поздняк метаться. Армия должна воевать. Если она перестаёт воевать, начинается разложение и деморализация. Люди начинают искать выход в алкоголе или травке
2 февраля, украинское Дебальцево
В этот день я стоял в карауле. После очередного миномётного обстрела со стороны Углегорска был ранен водитель нашей водовозки и так же повреждена сама машина. Водителя отвезли на «Поляну», где дислоцировался наш основной медпункт. Туда свозили всех раненых, а вот отправлять их в госпиталь в Артёмовск уже не представлялось возможным. Оперировали тяжело раненых прямо в блиндаже — я не буду вдаваться в подробности, я не медик. Но в сети есть интервью одного из наших медиков со всеми подробностями окопной хирургии ХХI века.
Машина для подвоза питьевой воды была выведена из строя и отремонтировать её имеющимися средствами уже не представлялось возможным. Последующие несколько дней мы каждое утро залазили на цистерну и вычерпывали остатки воды из неё с самого дна, насколько это было возможно. Кроме этой машины у нас было ещё две маленькие бочки-полуприцепа. Они не могли обеспечить необходимый объём потребления воды. Но слава Богу, что зима была снежная — благо воду можно было раздобыть на худой конец. Мало того, воду использовали в радиаторах — не во всех машинах был тосол. Естественно, что воду сливали, когда машина приезжала с выезда
Недостающее количество питьевой воды мы добывали в разрушенном пустом селе не далеко от нашей позиции: группами по десять — двенадцать человек с пятилитровыми канистрами мы искали колодец и набирали воду. Два человека набирают — остальные рассредотачиваются и держат под контролем местность. Во многих дворах были собаки на привязи. Суки, ну вы уехали — ну дайте же животному шанс выжить! Многие дома были разрушены. Там много пишут про мародёрство. Лично я этим никогда не занимался. Даже желания не было заходить в чужой дом. С водой вопрос был более-менее решён. Про баню уже никто не заикался — в ход шли влажные салфетки, но на потребности организма воды, в принципе, хватало. Ну на крайний случай был снег — не всё так печально. Но впереди нас ждали новые сюрпризы и испытания…
3-е февраля, украинское Дебальцево
Просыпаюсь в блиндаже от грохота. Сразу определяю, что это «Грады», паники нет. Начинаю считать прилёты. Кассета БМ-21 — это сорок «карандашей». Если прилетело 27 — жди ещё 13, корректировщик потом скорректирует огонь. В блиндаже всё ухает — близко ложат, ссуки. Я слушаю рацию. По рации сообщают, что это артподготовка и ожидается наступление орков со стороны Углегорска. Ёб твою мать — хорошо денёк начинается. Я встаю, с потолка между шпалами на постель привычно капает вода. Я одеваю разгрузку, беру автомат. Иду в центр блиндажа, там пацаны делают чай и кофе. Никто особо ничего не говорит — что тут говорить — и так всё понятно. Снаружи опять ложится «кассета» Града. Всё ближе и ближе. Весь этот фестиваль заканчивается часа через два. Мы выходим из блиндажа и занимаем позиции. Впереди нас пехота — парни нас прикрывают и им достаётся больше, чем нам. Над головой начинают свистеть пули, такие звуки — пиу, пиу. Мы все на взводе. Орки подходят всё ближе и ближе. Начинает работать наши танкисты и САУ-шка. И тут я слышу сзади миловидный женский голос. Я оборачиваюсь и вижу почти перед собой женщину с ребёнком. У меня ступор — по всем книжкам про ведение боя я обязан был её расстрелять. Но… Нет.. Доли секунды — я принимаю решение и не стреляю. Тут уже подтягиваются мои парни, они держат эту женщину на прицеле — малейшее не осторожное движение — и они превратятся в два куска мяса. Мало того, что она додумалась прийти к нам во время боя — она была одета в дикую яркую курточку
— А можно поговорить с вашим командиром?
— Ложись, дура! — Кричу я
— Там бабушку в городе убили, труп уже неделю лежит. Надо похоронить
И смотрит она такими наивными глазами. Тут рядом проходятся мины от миномёта «Василёк» — он залпами стреляет по 4-5 одновременно. И тут я понимаю, что с ней — она уже просто устала бояться. Я сам проходил через это состояние. Понятно, что никто не куда не пошёл, но что меня добило: ребёнка зачем тащить под обстрелом??
Немного левее от нас была позиция 25-ки (25-й БТРо «Киевская Русь»). Часть ихнего батальона перекинули к нам на усиление. И тут я вижу картину: со стороны противника бежит семья с ребёнком. В руках только самые необходимые вещи. Люди сидели до последнего и чего ждали, мне не совсем ясно. Они убегали от боя. И тут навстречу им выбежал боец 25-ки, взял часть вещей в руки и помог им добежать до укрытия — это были, как я понял, одни из последних людей.
Напротив нашей позиции просматривался магазинчик. Когда я в очередной раз пошёл туда, я увидел, что два мужика грузят в бус товар. Это хозяин забирал товар и эвакуировался. Что самое интересное, всё, естественно, забрать не смогли. А через пару дней местные выломали дверь и обчистили магазин. Русский мир — он такой, скрепный. Это при том, что продуктов питания там уже не было
Ну, на войне не без юмора. На этот момент почти у каждого из нас была своя радиостанция и личный позывной. Мобильная связь в классическом виде не существовало: чтобы позвонить родственникам, приходилось идти в определённое место, на холмик, где ловила сеть. Бывало даже на мой номер звонили родственники других бойцов, чтобы узнать, живы ли они, так как по каким-то причинам не смогли дозвониться абоненту. Вот эти самые волонтёрские радиостанции, фактически сейчас были на вес золота!! И вот с караула пришёл мой напарник Славик. У него было время отдыха. Так как спали мало и в любой момент могла поступить команда на круговую оборону, одежду никто не снимал. А он пришёл, лёг спать и случайно своим телом зажал тангенту на радиостанции и она включилась в режим «передача». Наши радиостанции работали по принципу полудуплексной связи (либо говоришь, либо слушаешь) и когда одна радиостанция выходит в эфир, другие в радиусе действия работают только на приём. И тут минут через двадцать прибегает злющий начкар: дело в том, что в эфире всё это время слышался храп и никто не мог выйти на связь. И ему пришлось обойти все позиции, что бы найти того, кто занял эфир. Да, и такое бывает. Или другой пример — чёрный армейский юмор. Кто-то из ребят купил и привёз новые берцы, а ему говорят: «Можно, когда тебе ноги оторвёт, я заберу берцы себе — тебе же они всё равно уже не нужны будут?». Да, цинично, но вот так вот
10 февраля, 2015-й год. Дебальцево
Толя на «Урале» отвёз меня на «Поляну» — это соседняя, основная позиция нашей бригады. Когда я приехал туда, я её не узнал. Многая техника уничтожена, воронки от «Градов» и снарядов. Искалеченные деревья, гнетущая атмосфера. Стаи бездомных уже собак. Антон, боец моего батальона, повёл меня к своей машине. Это была СРЗА — аккумуляторная. Эта машина была как никогда востребована, так как мы жили в полной автономке. Машину прошили осколки и повредили оборудование. Мы с Антоном ковырялись и пытались устранить поломку, но поскольку начало темнеть, то мы с Толиком поехали на свою позицию. А на следующий день я узнал, что в эту машину угодила мина и ремонтировать уже было нечего. Для зарадки аккумуляторов наших машин осталась одна зарядная станция, мощности которой было явно не достаточно. Ситуация усугублялась с каждым днём. Но вот надо отдать должное — паники не было. Как бы все всё понимали, но каждый был занят своим делом. Естественно, читали новости, когда появлялся еле ползающий интернет и спрашивали у командования про обстановку в целом. После 9-го февраля трасса М-03 была перерезана. Были попытки отправить тяжёлых раненых в госпиталь в Артёмовск, но насколько я знаю, одна такая попытка окончилась неудачей — раненые превратились в убитых, по сему дальнейшие попытки были прекращены
11 февраля
День, вернее утро, началось классическим обстрелом. В этот раз мина попала прямо в нашу кухню и склад с продуктами. К счастью, в этот момент там никого не было из личного состава. КУНГ, где была оборудована полевая кухня, раскрылся «розочкой». Практически все съестные запасы долгого хранения были уничтожены: это крупы и консервы. Но часть металлических консервов всё же удалось собрать. Зато сей факт оценили воробьи — для них был праздник — они по наедались так, что некоторые из них не могли взлететь и своим внешним видом напоминали новогодние ёлочные шары на ёлке. Скажу честно, что если бы не волонтёрские запасы, которые мы делали с самого начала, то трудно представить, как всё могло обернуться. Еду теперь готовили локально, в блиндажах. Так как ходить на пункт приёма пищи было опасно. По скольку централизованного электроснабжения позиций уже давно не было, то чтобы не перегружать бензогенераторы, пищу готовили исключительно на огне. В блиндажах были установлены печки. Были и армейские буржуйки, но были и волонтёрские, которые мастерили народные умельцы. Надо отдать должное, эти печки имели неплохой КПД. Чай кипятили с помощью газовой паяльной лампы, направляя её пламя на металлическую кружку. В общем, никто не паниковал и не унывал — как-то старались находить выход из ситуации
Ночь с 12-го на 13-е февраля
В эту ночь…. Да что в эту ночь?? Наверное, уже каждую ночь каждый стоял в карауле… Уже не было привычного графика, когда ты два часа на посту — четыре отдыхаешь. Было такое, что и ели на посту, когда стояли по два-три а то и более человек (один наблюдает — другой ест). Так вот, в эту ночь я стол в карауле на 20-ке — это одна из наших позиций. Всё было как всегда. Начался очередной миномётный обстрел
Примерно в 1:50 ночи радиостанция ожила — боец с соседнего поста караула сбивчивым голосом запрашивал медика в «яму». Яма — это условное обозначение нашего автопарка, который находился в силосной яме, как в капонире. Это снижало вероятность прямого попадания и вывода техники из строя. По голосу было понятно, что он потрясён, он паниковал. Его спрашивали, что случилось, а в ответ — медика, срочно. Когда до него добрался наш Док (медик), то выяснилось, что в результате миномётного обстрела в блиндаж попал осколок и угодил его напарнику в лицо, пройдя на вылет. Так погиб боец Ярослав Кость. При этом мина попала в соявшую напротив блиндажа цистерну для подвоза воды и разорвалась над землёй — это и решило судьбу Славика. Если бы она разорвалась ниже, на уровне земли при касании — осколки прошли бы по касательной выше… Но… Как я писал — обстрел — это рулетка: это при том, что боец был полностью экипирован: каска, броник, блиндаж… Тут кому что написано, наверное. Нет, я не про то, что надо плевать на технику безопасности, я к тому, что фактор везения тоже присутствует
Наступило хмурое утро. С «Поляны» к нам направились медики забирать труп Славика. Приехала мателеба-труповозка (тягач МТ-ЛБ). Славика загрузили туда. Машина моментально уехала — в любой момент может начаться обстрел. И так это всё быстро произошло — вот вчера ты разговаривал с человеком, а тут его уже нет. Нет соплей и церковных завываний, как на гражданке с батюшками и кадилами. Ничего этого нет. Всё просто, буднично. Всё. Нету больше Славика. А был ли он? А может это всё сон? А может его вообще не было? А может я сплю и это всё мне снится? О жизни Славика напоминал только его бронежилет, который покрылся инеем на морозе. Но никто его не тронул. Вот не знаю почему. Хотя на войне лишнего броника не бывает — это скажет любой боец. Но вот, как-то, смертью, что ли, веяло от него. Он так и остался там лежать… И каждый раз идя в наряд в последующие дни я как-то стороной обходил это страшное теперь место, хоть я и не суеверный от слова совсем. Его блиндаж тоже никто из пацанов не использовал по назначению. И вот идя в караул в одну из последующих ночей именно на этом месте меня застал Град — фактически, прямое попадание. К счастью, я успел укрыться, но сам факт — место было какое-то зловещее, хотя я не суеверный
Дебальцево, 14 февраля, 2015 год
Ночью я вышел из блиндажа, чтобы сходить в туалет. На удивление стояла относительная тишина: лишь вдали слышны были звуки идущего боя. И тут я обратил внимание на небо — оно то полыхало каким-то неестественным розово-алым светом, то внезапно гасло. Пожар? Возможно, но пламя пожара так не горит. Есть предположение, что это были фосфорные заряды. Я не артиллерист и не специалист по реактивным системам залпового огня, но фосфор ведёт себя примерно так. Учитывая то, с кем мы воевали, то вариант применения фосфора был вполне вероятен. И глядя эту иллюминацию в пол-неба, которая сменялась кромешной тьмой, становилось как-то жутковато, честно говоря. Жути нагоняли звуки боя и завывание собак — такой себе хоррор.
Когда город был ещё населён людьми, в магазине горожане частенько спрашивали, ну вы же не уйдёте, не бросите нас? «Конечно нет!», отвечал я. А что я мог ещё ответить? Хотя я понимал, что не от меня это зависит
Наступило утро — день Святого Валентина, мать его за ногу. Город горел практически каждую ночь. Утром я увидел над городом столб дыма, который возвышался на несколько сот метров в высь — это горела цистерна на железнодорожной станции. Естественно, тушить пожары такого масштаба было уже не кому. Ко всему нам докучали беспилотники — да, это зараза редкая: вот висит в воздухе, вроде близко. А там высота пару километров — из «калаша» стрелять бесполезно — только патроны потратишь. Ближе к вечеру я решил покушать по людски. Я зашёл в нашу импровизированную казарму, в которой мы уже практически не жили, и решил навернуть борщичка. Вкусного такого, хорошего. Дело в том, что кое-какие вещи и провизия хранились в этом помещении. И тут была печка. И тут слышу уже знакомый залп восьмидесяти восьмого миномёта. Первая мина легла где-то относительно далеко. Все пацаны убежали в блиндаж. А меня заклинило. Вот просто психологически заклинило. Я хочу кушать. Хочу борщика. Я сажусь за стол. Насыпаю себе тарелку вкусного борща, беру хлебушек. И тут что-то прилетает. Пиздец, как близко. С потолка сыпется штукатурка. Но я всё таки отправляю ложку борща в рот. Тут слышу — короткий звук — фиу — бах! Миномёт. Если свист короткий и пронзительный — мина упала почти рядом. Следующая может быть твоя. Есть теория твоей мины: её ты не услышишь, если она летит прямо на тебя. Это обусловлено физикой и акустикой. Но спросить не у кого, так как те, кто это знают — мертвы. Хотя, наверное, разрушители легенд проводили подобные испытания. Я бросаю ложку, хватаю автомат и съёбываюсь к ебений матери — инстинкт самосохранения у меня поборол желание поужинать по людски
Фииу — бах! — очень близко, очень!. Я выбегаю на улицу. Фиуу — бах — следующая мина. Ночь, темнота, я бегу со всех ног в сторону нашего блиндажа и тут в кромешной темноте я вижу слева укрытие — у меня включилось какое-то ночное видение. Как? Неужели человеческий мозг способен на такое? «Не добегу до блиндажа», подумалось мне. Я сворачиваю направо и оказываюсь в маленьком помещении, типа какой-то кладовки. Я забился в угол, открыл рот и закрыл уши руками, чтобы избежать контузии. Следующие две мины легли очень близко — обе попали в здания на нашей позиции. При этом огонь из вражеского миномёта вёлся не хаотично, как это было осенью, а с паузами и каждый залп заканчивался попаданием в цель. Рискну предположить, что это были не «шахтёры», а кадровая российская армия. Залпы затихли. Видимо они перезаряжали миномёты. Я подорвался и побежал в сторону укрытия. Всё это происходило очень быстро.
Ночь с 15-го на 16-е февраля, украинское Дебальцево
В этот день в Минске заседала так называемая контактная группа. Хотя, глядя на то, какие «патриоты» в неё входят — я на этот фарс особо никогда не рассчитывал. Такой себе междусобойчик. Бумажка, которой можно подтереться. Как в своё время подтёрлись Будапештским меморандумом. Да и сама Беларусь де-факто под юрисдикцией Кремля — учения осенью 2017-го года это показали. Я не верил, что орки прекратят огонь. Если кто ещё не понял — дело не в так называемых ДНР/ЛНР, а дело в Украине — это война на уничтожения нас, как нации. И никакие договорённости нас не спасут. Но, так или иначе, встреча состоялась. Я заступал в караул ночью, как раз моё время было с 12 ночи. И тут ровно в 0:00 по Киевскому времени канонада стихла. Полностью!! Многие уже было подумали, что действительно наступил мир. Но это была насмешка — орки решили постебаться: ровно в 0:27 начался ураганный обстрел. Херачили так, как буд-то в Минске подписали не акт перемирия, а меморандум о нападении. Последующие два дня обстрелы достигли максимальной интенсивности. Описывать их трудно — это наглядно демонстрируют многочисленные видео, выложенные бойцами — участниками тех событий на видеохостинге Ютуб и в соцсетях, в частности Фейсбук. Противник применял различные виды вооружения — они себе устроили хороший полигон для обкатки и испытания оружия: применялись кассетные снаряды, наподобие «Смерч». Но, сомневаюсь, что это был он — врядли я бы сейчас писал эти строки. Скорее всего что-то типа «Нона — К». После очередного разрыва поднялся такой себе гриб, как после ядерного взрыва — только очень маленький. Я не знаю, что это было. Была и авиация. Ну, только что баллистических ракет и «Тополь-М» не применяли.
16 февраля, украинское Дебальцево
После очередного ночного обстрела на нашей позиции порвало провода, по которым осуществлялось снабжение позиций электроэнергией от бензогенераторов. Да и самого топлива было уже мало — мы старались экономить: включали электричество, когда темнело и выключали, когда ложились спать. Эту неисправность с оборванными линиями надо было устранить, так как без электричества не будут заряжаться радиостанции, а отсутствие связи — это почти верная гибель. По скольку сбегать в супермаркет за пивасиком и необходимыми материалами не представлялось возможным, для восстановления линий использовали всё, что имелось под рукой. В ход пошла так называемаю «полёвка» — кабель связистов. Да, это было прямое нарушение техники безопасности — у меня даже по витой паре UTP передавалось 220 Вольт — но а что было делать? В общем, проползав на брюхе и пролазив по зданиям электроснабжение нашего лагеря к полудню было нами восстановлено. Откровенно говоря, когда ты был занят какой-то деятельностью, страх прятался в подкорку мозга. Ты даже получал какое-то удовольствие от своей работы. Бояться было просто некогда в такие моменты. Но всё равно ухо держал в остро: на тот момент мой слух мог чётко определить, какой калибр стреляет, какое орудие и наши это или не наши. Это вырабатывается опытным путём. Никакая теория тут абсолютно не поможет.
17-е февраля, украинское Дебальцево
Уже никто почти не спал. Не было такого понятия, «а я с караула пришёл, я поспать должен». Многие дремали на позициях, пока другая смена стояла в карауле. Чтобы в любой момент усилить позицию. Фронт уже десятый день был на 360 градусов. Самый крепкий блиндаж на нашей позиции был у РАВ-истов. Это так называемая «тридцатка» — их условный позывной. Парни оборудовали его под старой пилорамой. Дело в том, что в здании были установлены огромные станки и фундамент был укреплён в подвале двутавровыми балками и столбами. Парни доработали его и получилось довольно надёжное укрытие. Бункер, ёпта! И почти всё подразделение ходило ночевать к ним. Из-за того, что количество мест было ограничено, приходилось спать сидя по очереди: пришёл, сел, уснул. Через часа четыре тебя будит следующий боец, ты встаёшь и уходишь. Меня подменили часов в 9 вечера. Я решил немного подремать — спать всё равно надо. Я уже ничего не думал. Как-то было понимание, чем всё может закончиться, но паники не было. Я пришёл в комнату отдыха (в бункер решил не идти), скинул броник и автомат и лёг. И тут мне захотелось посмотреть фильм. На моём телефоне было пару фильмов. Я воткнул наушники и запустил просмотр. Я подумал: пусть это будет последний фильм в моей жизни, но я хочу его посмотреть, чёрт побери!. Естественно, я вырубился мёртвым сном через несколько минут от дикой усталости и колоссального нервного напряжения. Проснулся я оттого, что меня кто-то будит. Это был Саня:
— Женя, просыпайся: мы выходим. — Произнёс он
=================================================
Выход
— Что за нахер?? Я же только уснул…
— Вставай. Мы выходим
— Да ну тебя с твоими дурацкими шутками. — Ответил я и опять повернулся к стенке
И тут я подрываюсь:
— Как выходим?
— Вот так. Мы покидаем Дебальцево. — Спокойным тоном ответил Саня.
И тут я, уже смахнув остатки сна, увидел вокруг движение — все паковали вещи. Сначала меня прошил заряд радости. Но эта радость тут же сменилась осознанием того, что это только начало. Что просто так выйти нам не дадут. Но всё равно в каждого из нас вселилась надежда. Ведь после эвакуации города его оборона как-то не очень коррелировала с логикой. Железнодорожный узел? Ну согласен. Но в любой операции важна цена, которую придётся сопоставить с ожидаемым результатом. Поэтому мне отход был понятен с точки зрения здравого смысла, так как без подвоза БК, воды, пищи и ГСМ мы долго не продержались бы. Будь ты хоть трижды киборгом. Собственно, что мне было с тех рассуждений? Приказы сначала выполняют, потом обсуждают.
Как оказалось, на всё про всё у нас не более часа. Ну, так планировалось, по крайней мере. Начались сборы. Царила небольшая суматоха, так как план операции был известен только командованию. Забегу на перёд — как бы там ни было, но второго Иловайска не получилось именно благодаря секретности. Подробностей не знал никто. Нам сообщили лишь то, что основная колонна формируется на позиции «Поляна» — там находился штаб бригады. И потом мы чигирями и просёлочными дорогами будем пробиваться к Мироновскому. Первым делом я определил. Что нужно брать только необходимое — оружие, провизия, медикаменты, связь. Всё остальное уходило на второй план. И тут я вспомнил про свой «тревожный рюкзачок» НЗ, который я наполнял всем необходимым на случай пиздеца. И вот пиздец настал — как там у Чехова: если ружьё висит на стене — значит оно обязательно выстрелит. Я лихорадочно собирался. Оба телефона отключил и вынул аккумуляторные батареи — я первый раз пожалел, что я не купил обычный армейский компас и не обзавёлся нормальной картой местности. Гаджеты — это хорошо, но в таких ситуациях нужно иметь хоть элементарные навыки ориентирования на местности. Но, поздно было пить Боржоми… Собрав вещи, я выдвинулся в «Яму», где был расположен наш автопарк. Загрузил вещи в машину и начал помогать другим, плюс мы решали, кто на какой машине и с каким оружием будет ехать: ясное дело, что с РПГ из КУНГ-а не выстрелишь ну и так далее. Поскольку операция была засекречена и все помнили «зелёный коридор» Иловайска, нам поступила команда выбить прикладами у машин осветительные приборы — в частности, стоп-сигналы, чтобы не выдавать движение колонны. Понятно, двадцать первый век, понятно — тепловизоры. Но нужно сделать всё от тебя зависящее, чтобы минимизировать возможность обнаружения противником. Ведь от профессионального домушника не спасет никакой замок, но это же не повод входную дверь от своего жилища запирать на шпингалет?
И тут произошло то, о чём я даже не мог подумать. Кто-то из ребят из соседнего с нами подразделения, видимо на радостях, включил фонарики. Так как в кромешной темноте, ясен пень, собираться трудновато. Пацаны собрались, загрузились в свою машину и уехали. Я не в претензии ни к кому — это война. Тем более, нет прямых доказательств, что именно из-за этого нас начали крыть. Проходит минут пять. Слышу — залп и через секунду прилёт. Судя по звуку это работал танк: характерный вой 125-миллиметрового танкового снаряда. Судя по времени выстрела и разрыва — он находился очень близко. Днём мы видели орков — мы стояли на высотке и их техника была в прямой видимости от нас в западном направлении. На миномёт было не похоже — миномёт стреляет по навесной траектории. Почти каждый выстрел оканчивался успешным попаданием. Начался сущий ад. За минут двадцать-тридцать была уничтожена почти вся наша техника. Я боялся, что нам не на чем будет уходить. Пока мы собирались, в «яму» угодил снаряд. Там стоял танк. Танкистам практически поотрывало ноги, наших ребят тяжело ранило. Нужна была мед помощь. Я бегу к тому месту, где у нас были медики. Прибегаю. Медиков уже нет. Далее, я вспоминаю, где стоит БРЕМ-ка (бронированная ремонтно-эвакуационная машина) нашего штатного медика. Мчусь туда (рация не отвечает) — пустой капонир, всё горит. БРЕМ-2 нет. Олег с Мишей уже сорвались и поехали. И меня на секунд 10 клинит — мне не верится, что это происходит со мной. Это фильм?? Нет. Это реальность.. Стоп, стоп… Без паники, подбери сопли. Ты же мужик? И я понимаю, что надо что-то делать — Боженька же не спустится с небес и не поможет. Я прихожу в себя, разворачиваюсь и бегу обратно. При этом в голове я прокручиваю варианты — что делать? Кругом всё полыхает, танк продолжает работать. И ложит так красиво, ссука! Научились воевать, пристрелялись, ссуки! В такой ситуации надо делать хоть что нибудь, чем не делать ничего. Я прибежал обратно, раненые были очень тяжелые. Мы, практически в темноте, вкололи им обезболивающее и оказали помощь. Но перед нами встала другая проблема: «Урал», на котором мы должны были ехать стоял метрах в пятнадцати на открытой местности, а в это время в машине инженерно-сапёрного батальона, в которую угодил снаряд, начал рваться боекомплект. Канонада стояла хорошая плюс продолжал херачить сепарский танк. Осколки летали по всюду. Оставаться тут — стопроцентная смерть. А так — есть шанс. Всегда есть шанс, пусть один из миллиона и его надо использовать. И наш водитель Толя ползком начинает движение в сторону своей машины. Он успешно добрался до кабины водителя и сдал назад. Мы начали процесс погрузки раненых. Им было больно, они реагировали на каждое движение, но а что было делать? Боекомплект разрывается с новой силой, с фейерверком. Сцуко, с тех пор ненавижу салюты на Новый Год. В этой суматохе я оставил свой рюкзак в другой машине… К сожалению, там осталась целая папка рисунков детей, которые я собирал и бережно их хранил… Да много чего осталось.. Когда погрузка была закончена, Толя дал газу и мы поехали подальше от этого зловещего теперь места, которое горело и было в руинах… Чёрт, пол-года моей жизни тут прошло…. Мы прибыли на «Поляну», где формировалась основная колонна. Там тоже было «весело» — поарища и фейерверки — пацаны уничтожали боекомплекты, которые не было возможности взять с собой. Мы стояли в ожидании. Хвоста и конца колонны не было видно да и была кромешная темнота. Видимость была благодаря снегу, который немного отражал свет от небосвода. Колонна была, можно сказать, построена. И тут мы двинулись. Мы проезжали по улочкам Дебальцево. Это был частный сектор. По обе стороны догорали обломки домов — зрелище было удручающее, как в игре Call of Duty в эпизоде про Сталинград. Когда-то тут жили люди…
Меня всегда будоражила мысль: почему при взрывах на арсеналах за сутки эвакуируют 30 000 человек, а в зоне боевых действий люди часто живут в десяти — пятидесяти метрах от позиций? Я понимаю — нужен маневренный жилой фонд. Я понимаю, что очень трудно расселить такое количество людей. Но ведь убийства мирных жителей в следствии ведения боевых действий на подконтрольной Украине территории — это лишний повод для козломордых гавкать на нас в ООН и Минске.
Скорость движения колонны была маленькая — километров 10 — 20 в час. Но это успокаивало, так как лично для меня — ожидание хуже всего. Через некоторое время мы остановились. Я не владел полной информацией, что случилось. И тут я услышал выстрелы. Над головой пронзительно засвистели пули — стреляли из автоматического оружия очередями. Мы автоматически повыпрыгивали из машины, пока в неё не прилетел заряд РПГ, рассредоточились. И вот тут стало по настоящему страшно: дело в том, что дороги назад уже не было: возвращаться было некуда. Стрельба прекратилась. Поступила команда на отправление колонны. Кто стрелял — я так и не понял. Да и что бы это поменяло? Мы запрыгнули в кузов и колонна двинулась. Вся проблема в том, что выход был запланирован на двадцать три часа вечера. Ну, пусть час ещё добавить. А по факту нормальное движение мы начали уже тогда, когда начало светать. Вообще это всё не просто — организовать вот так спонтанно в кромешной тьме вот такое количество людей. Это всё равно, что бригаду поднять по тревоге. Колонна разбилась на несколько частей. Мы ехали. С каждой минутой становилось всё светлее и светлее. И небо было голубое-голубое. Прям, как улыбалось нам. Или насмехалось над нами. На улице было очень холодно — где-то минус двенадцать, если не больше. Мы максимально утеплили раненых, так как они, фактически, лежали на ледяном промёрзшем кузове. Каждая колдобина отдавалась им болью, им было холодно, кто-то хотел в туалет… Но что можно было сделать в той ситуации?? Ситуация была патовая. Уже было утро — солнце встало и мы были, как на ладони. Мы увидели два «Урала» с опознавательными знаками украинской армии. Двери машин были распахнуты настежь, метрах в пятнадцати виднелись воронки. Судя по диаметру — это был калибр минимум 122 миллиметра. Это была наша расстрелянная колонна. Наша машина на тот момент ехала второй в колонне (колонн было несколько). Мы остановились, командование приказало осторожно осмотреть машины и если есть убитые, забрать их тела. Стояла подозрительная тишина. Как-то не нравилось это всё. И тут я боковым зрением замечаю слева движение возле строения, которое находилось метрах в пятидесяти. Не успел я что-то предпринять, как послышался хлопок — очевидно выстрел из подствольного гранатомёта. И через секунду началась пальба. Колонна открыла огонь со всех стволов. Уже никто никого не слышал — никаких команд ни друг друга. Тут вижу вспышку и наступает глухота. Я автоматически подношу руку к лицу — рука мокрая и липкая. Автомат выпал у меня из рук. Но на подсознательном уровне я хватаю автомат и прижимаю его к себе. Дальше я просто бегу. У меня дизориентация. Вижу — пацаны из пехоты шмаляют в посадку, рядом канава. Я падаю в канаву, беру автомат и тоже начинаю стрелять в ту сторону, куда и они. Оно же как: когда стреляешь — не так страшно. Тут кто-то из них видит, что я ранен и пытается меня спрятать за себя. Он мне что-то кричит, но я нихрена не слышу от слова совсем. Я упорствую и продолжаю стрелять туда же, куда и они. Потом я немного пришёл в себя, возвращаюсь к нашей машине. Слышу очень плохо. Смотрю — лежит тело. Вот именно тело, а не человек. На снегу море крови и кто-то над ним колдует. Я спрашиваю: «Кто это?» Мне отвечают — это же Толя
— Кто это?…
— Толя!!! — Кричит мне Саша
— Какой Толя? — Кричу я, переспрашивая, пытаясь перекричать звуки идущего боя
— Водитель наш!!!
И тут меня заклинило — я его не узнал. Это был не Толя, это просто мешок. Душа ушла из человека. Я никогда не думал, что человек после смерти так мгновенно меняется… Ему перебило сонную артерию и трахею. Саня наложил ему тампон и сделал перевязку. Тут слышу, рядом тормозит машина — ЗИЛ-131 с КУНГ. Парни всё поняли без слов и Толю мы погрузили к ним. ЗИЛ давит по газам и едет. Как потом я сделал выводы — это прилетела граната ВОГ-25. Противная противопехотная штука. Мало того, пока я был «в отключке», сразу после взрыва загорелась горловина топливного бака «Урала». Но пацаны сбили пламя: повезло, что это солярка, а не бензин. И тут в этом лютом пиздеце мы все осознали, что мы только что остались без водителя. И мы начинаем орать — «Кто умеет водить «Урал»?? Наш крик заглушает звук идущего боя. Я тоже кричу и задаю этот вопрос. Когда начинается бой, что самое главное? Правильно: обездвижить технику. Первая пуля летит в лобовое стекло в водителя, первый РПГ летит в бочину мехвода. Потом начинают добивать уцелевших. Когда цель обездвижена — её легче поразить. Я не знаю, откуда взялся этот парень. Вот он просто откуда-то появился. Как с неба спустился. В тот момент, когда уже казалось, всё, это конец — у нас в машине раненые, машину вот так вот бросить нельзя. Раненые то вообще офигевшие — они вообще не понимают, что происходит
И тут я инстинктивно ору всем: «По машинам!!!». Потому что понятно — остаться тут — это верная смерть. Я бросаю автомат в кузов, сам запрыгиваю следом и тут вижу бледное лицо Миши (наш тяжело раненый) — и тут я понял, в чём дело: он же думал сепары уже пришли, сейчас резать будут. Я наваливаюсь на него всем телом с дуру, он стонет, единственное, чем я мог его как-то успокоить, я сказал ему: «Извини». Хотя понимаю, что ему от моего «извини»… Представляю, как он хотел заехать мне в морду. Далее наша машина мчала по пересечённой местности на скорости, ну, девяносто или восемьдесят километров в час, точно было. И тут на высотке показываются два танка. Они начинают в нас стрелять. То ли танкисты рукожопые сепары, то ли фактор движущейся цели сыграл роль — но из шести снарядов по нам не попал ни один, хотя я отчётливо слышал, как они пролетали, фактически, над нами. Потом обнаружилось, что мы заблудились. Колонны, как таковой, уже просто не существовало. Я видел, как на танке сверху сидело человек двадцать — бойцы облепили его, как мухи. Я так понимаю, что из-за этого танкисты не могли вести огонь по противнику. По дороге мы подбирали ребят, техника и машины которых были уничтожены. По машине, в которой мы пытались вывезти животных, попала мина — животные погибли. Потом была водная преграда — маленькая речушка. Да, её можно перейти в брод, но для перегруженной техники это становится серьёзной преградой. Вот потому линия фронта сейчас проходит, фактически, по Сиверскому Донцу. Тут наша БРЕМ-ка под управлением Олега выручила много ребят: от выталкивал застрявшие машины. Вообще нам повезло, что до этого были морозы и грунт «схватился». В противном случае, трудно сказать, чем бы это всё закончилось. И вот очередной подъём, наш «Урал» выползает и упирается в танк. «Ну всё, приехали», подумал я. И тут я просто зажмуриваю глаза и жду выстрела. И в мозгу проносится одна мысль — «Господи, мы же столько прошли, почему, почему??» Тишина. Ну как тишина — звук урчания двигателя нашего «Урал». Я открываю один глаз, поднимаю взгляд вверх и вижу украинский флаг: это
были наши танкисты — они нас встречали. Мы вышли…
Мы ехали молча с серыми лицами и пустыми глазами. Мы повзрослели за эту ночь. Не знаю, на сколько лет. Ментально — на десятки лет. Мы увидели изнанку жизни. Ту самую ужасную её часть. И я ещё до войны часто перечитывал «Мастер и Маргарита» Булгакова и в который раз убеждался, что Воланд — лучше и добрее людей. Человек — это самое большое и гнусное зло на Земле. Мы тратим миллионы на исследование Марса, но при этом миллионы людей страдают от голода во всём мире. Что-то с нами не так. Далее мы ехали по трассе. Выехали на дорогу в районе Мироновского. Навстречу мчали САУ-шки 2С3, были слышны пуски градов — это наши утюжили сепарню в Дебальцево и его округах. Нас догоняет военная скорая — они видят, что у нас раненные. Наш «Урал» останавливается. Начинается процесс перегрузки раненных. Мы их начинаем шевелить, они стонут. Врачи не особо церемонятся и я их понимаю — работа. И тут я вспоминаю, что у нас есть ещё один. Но он молчит. Чёрт, от него давно не было ни звука. Открываем одеяло — вижу звериный оскал и застывшую гримасу на жёлтом восковом лице — Господи, как же он мучился. Медики со «скорой» со спокойными лицами констатируют:
— Саня, этот 200!!
и забирают его к себе в машину, а у меня ступор. Я даже не знал его имени, знаю только, что он танкист. У меня остался его автомат. И всё. Ни имени, ни фамилии. Ничего. Всё. Нет человека. Автомат и застывшая на морозе кровь на его автомате
До Артёмовска было ещё далеко, но я уже понял, что мы вне опасности. Чёрт, мы вышли… К тому времени я обнаружил, что наш «Урал» двигался всё это время уже на пяти колёсах, вместо шести. Если бы кто-то сказал мне это — я бы не поверил, если бы сам не увидел. В машине каким-то чудом уцелели жизненно важные магистрали: топливная, тормозная, охлаждение и так далее. Вся машина была посечена пулями и осколками, весь кузов залит кровью вперемешку с гильзами. За нами ехала гражданская машина и тут от остатков колеса нашего «Урала» отлетает обод и бьёт прямо в решётку радиатора машины, которая ехала сзади. Ну что сказать — сочувствую водителю, но ситуация была патовая. Мы поехали дальше. На въезде в Артёмовск мы остановились у уже знакомого нам продуктового маркета — что-то прикупить, хоть водички какой-то да грызнуть что-то — лично я последний раз кушал четырнадцать часов назад. Но как ни странно — чувства голода не было, раны не болели — видать, сказался выброс адреналина
Пока мы стояли, к нам подошёл мужчина. Как потом выяснилось, это был журналист-репортёр ТСН Александр Моторный. Время уже было часов 10 — 10:30 и информация о нашем выходе уже разлетелась по всему миру. Пообщавшись с журналистами, мы выдвинулись дальше — в ту часть, куда я частенько приезжал в командировки
Всё, приехали… Радость, спросите вы? Да, радость. Что ты живой. Нет, не так — эйфория. Это нормальная реакция…
Кровь к тому моменту на морозе превратилась в какой-то непонятный алый кисель. А кровь просто рекой лилась из нашей машины. Автоматы, каски, броники… Оружие умерших и раненых. Всё вперемешку
Мы ночевали на улице. Просто палили костёр и грелись, в костре лежало огромное бревно, которое периодически подвигалось в очаг, по мере сгорания. Я не в претензии ни к кому, потому что эта воинская часть физически не была рассчитана на такое количество людей и это был форс-мажор. Сродни стихийному бедствию или какой-нибудь техногенной катастрофе. И по сути так оно и было — только катастрофа была гуманитарная. Позже у меня дико начали слезиться глаза: была дикая светобоязнь — то ли от нервного напряжения, то ли от ожога сетчатки от разрывов мин. Не знаю. В санчасти мне закапали «Визин» и посоветовали не смотреть на яркий свет. В Артёмовске мы провели несколько дней. Парни их эвакуационного отделения ещё ездили под Мироновское и забирали технику и тела погибших. А на, по-моему, четвёртый день, утром за нами прислали автобусы, чтобы развести нас по городам. Командование оформило документы и мы отправились на внеплановую ротацию на почти три недели
Конец первой части
Євген Серіков, 128 ОГПБр
Выживший в аду. Исповедь 